После долгой зимы (СИ)

Закидывает мою тушку, как дрова, на пассажирское сидение своего Вольво. Здорово, что он приехал. Кто бы еще со мной так.

— К Аде вези, никуда больше не поеду, — напоминаю ему я и отключаюсь.

Ада

Посреди ночи подскакиваю от звука мотора. Может быть, так я и не проснулась бы, но я засиделась за ноутбуком допоздна и буквально пятнадцать минут назад погасила свет и прикрыла глаза. Глубокий сон еще не успел прийти. Накидываю на пижаму длинное пальто и осторожно выглядываю на крыльцо, готовая в любой момент заскочить обратно и запереться за замок. Все-таки страшно от таких визитов ночью. Машина на этот раз какая-то темная, возможно, зеленая, мне сложно различить в полутьме. Под свет фонаря выходит высокий кудрявый парень.

— Привет, я Паша, помнишь меня?

Киваю. Друг Егора. Помню. Сердце колотится навылет. Что-то случилось, иначе он не стал бы приезжать посреди ночи. Молчание затягивается. Не сразу соображаю, что он, наверно, не заметил мой кивок из-за скудного освещения. Разлепляю пересохшие от волнения губы:

— Привет, я помню тебя.

И подхожу ближе.

— Тут такое дело, Ада…

— Что-то с Егором? — перебиваю я.

— И да, и нет. Короче, извини меня, я бы никогда так не поступил, но он меня вынудил шантажом и провокациями, — открывает пассажирскую дверь, вытягивает наружу… Я силюсь рассмотреть — о, Единый! — Егора. Закидывает его руку себе на плечо и тащит в дом.

— Он… он…, - пытаюсь спросить срывающимся голосом, распахивая дверь.

— Он просто пьяный, Ада, не переживай. К завтра пройдет, — подмигивает мне Паша и отводит глаза.

Ну да, я то стою тут в пижаме. Вспыхиваю и плотнее запахиваю пальто. Постойте. Пьяный? Не переживай? Нет, я в состоянии сообразить, что прямой угрозы жизни здесь нет, но я никогда не имела дело с выпившими, понятия не имею, что делать и как помогать.

А Паша тем временем дотягивает Егора до моей кровати, отодвигает одеяло и укладывает на нее, сняв куртку и ботинки.

— Правда, извини, но он отказался ехать куда-либо еще. Придется тебе потерпеть его до завтра.

— И что мне теперь делать? — шепчу с ужасом.

— Сегодня ничего. Проследи, чтобы к его пробуждению неподалеку была вся жидкость этого дома, которую можно пить. Можешь еще тазик рядом поставить, — смотрит на друга с сомнением. — Но не думаю, что он такой слабак. Ладно, Ада, я поеду, у меня Ева там беспокоится. Если что, набирай, номер я оставлю.

Делать нечего. Это же Егор, который не бросил меня в беде, а теперь я ему помогу. Уношу его куртку и ботинки в прихожую. Притаскиваю пятилитровую бутылку воды и кружку к кровати, приношу тазик из бани. А он все лежит так тихо и неподвижно, что я даже подношу руку к его лицу, чтобы почувствовать дыхание. Робко присаживаюсь на кровать сбоку, автоматически слегка поглаживаю его по руке сквозь тонкую водолазку. И что мне дальше делать? Спальное место в этом домике только одно. В зале только два кресла, но, возможно, я как-то помещусь, если их придвинуть друг к другу. Начинаю вставать, чтобы попробовать воплотить идею в жизнь, но меня останавливает рука Егора, обхватывающая мою.

— Не уходи…, - шепчет из темноты. — Херово… без тебя.

Надо ли уточнять, как сладко замирает мое сердце после этих слов? Я сажусь обратно, и он, чуть повернувшись ко мне, снова затихает. От него пахнет незнакомым запахом алкоголя и уже привычным от сигарет. Но меня не отталкивает. Продолжаю поглаживать руку, теперь уже хорошо слыша ровное глубокое дыхание. Этот звук и тишина вокруг давят на уши, а темнота — на глаза, и я сама не замечаю, как склоняю голову все ниже…

Ада

Мне снится, что меня катает и переворачивает в воздухе радужный морской дракон, я держусь на него, прижимаюсь к его боку, и мне восхитительно тепло и уютно.

Сквозь полудрему я удивляюсь, что мне в глаза светит зимнее солнце сквозь незакрытую штору, ведь я обычно встаю затемно. И просыпаюсь обычно от холода, а сейчас я его не чувствую.

— Твою мать, — эта фраза хриплым мужским голосом сзади окончательно выбивает меня из сна.

В ужасе оборачиваюсь и вижу сзади помятого Егора, который смог приоткрыть только один глаз. Мне тепло, потому что я укрыта одеялом и прижата к его боку.

— Вдвойне твою мать, — говорит он, когда понимает, что с ним в кровати лежу именно я.

Несмотря на всю неловкость ситуации, мне становится смешно. Потому что я не понимаю только то, как я оказалась лежащей с ним бок о бок под одеялом, ведь засыпала сидя. А он, видимо, вообще не понимает, что он здесь делает.

— Ты чего улыбаешься? Что вообще происходит?

— Тебя Паша привез ночью.

— А мы не…? — заглядывает под одеяло на свою одежду и мою пижаму. — Фух, пронесло.

Прикрывает глаз.

— Ты не могла бы закрыть шторы?

Встаю и задергиваю занавеску.

— Спасибо, премного благодарен. И говори, пожалуйста, на полтона тише, — пытается принять сидячее положение и хватается за голову: — Черт, моя голова!

— Пить будешь? — киваю ему на пятилитровик.

Наполняет и выпивает три стакана подряд, при этом чуть ли не урчит от удовольствия.

— Это еще что? — косится на тазик.

— Это Паша сказал поставить на всякий случай, — развожу руками.