После дождя (СИ)

— Всё было в разы хуже! — покачал головой Эрнест. — Тогда город только получил Торговое право, и власть короля вытекла отсюда вместе со всяким намёком на порядок. И никого это не волновало. Веспрем был бездной, окружённой кольцом стен. Внешняя мешала выплеснуться этой дряни на земли вокруг, внутренняя ограждала немногочисленных разумных цехмейстеров в Торговых палатах от того, что творилось внизу. Я сразу же поклялся, что изменю этот город. Я подумал, — он усмехнулся, — что это достойная цель для полного энергии и идей парня. Поступил на службу в сборщики налогов. Сначала был подсчётным — ну, знаешь, те прыщавые пареньки, что носятся за сборщиками и считают каждую монету, пока сборщик вопит, уговаривает или угрожает? Одновременно вклинился в теневые дела Веспрема… Тогда им нужны были грамотные люди — Торговым Судьёй стал Алестра фел Велестад, этот придурок. Умудрился за десять лет утопить город в крови и дерьме, но при этом успешно боролся с контрабандой. И зачем, спрашивается? Тогда всё было по другому, Баэльт. Даже в тени. Тогда тут заправляли предшественники Моргрима. Аж целых пятеро.

— Пятеро?

— А я что сказал? — недовольно цокнул старик. — Я тогда пошёл к самому адекватному. Талер, толстый мудила. Заправлял делами в Торговом Квартале и пытался расшириться до Ремесленной улицы. Ох, ну и время было… — старик покачал головой. — Постоянные разборки за зоны влияния, хаос, невозможность управлять этим… Впрочем, потом появился Моргрим. Я тогда уже был Королевским Торговым Инспектором, помог этому недохудожнику встать на ноги… А потом он попросту подмял под себя оставшихся пятерых. Талера, Оклада, Вирьеза, Тонкого и Делере. Ну, не без моей помощи…

— Одним управлять легче, чем пятёркой?

— Один не пытается душить никого без твоего ведома, — хмыкнул старик. — Да и деньги с головорезов и прочей швали стало легче собирать. Ты знал, что для людей Моргрима есть обязательный платёж? Налог и на их ремесло?

— Теперь знаю.

— Моя придумка.

— Наверняка вы очень гордитесь таким достижением — налог на отребье.

— Слегка, — улыбнулся Эрнест. — Мне всегда нравилось получать деньги. До сих пор помню свою первую получку. Я думал, что буду копить деньги и пересылать их семье — в конце- то концов, они им тоже были нужны. А в итоге я потратил всё на шлюху. Она была рыжая, даже красноволосая. И очень скучная. Так странно — прошло столько лет, а я помню такие мелочи. Иногда разум может помнить всю эпоху, цепляясь лишь за цвет туфлей встреченного тобой на улице человека.

— Вы это заметили только сейчас? — ядовито спросил Баэльт.

— А ты? Когда ты придумал, как можно забывать то, чего забывать нельзя?

Сердце кольнула острая боль, тело покрылось ледяным потом.

— Вот- вот, — кивнул Эрнест с сочувствующей миной. — Непривычно получать сдачу, да, Баэльт?

— Немного, — прохрипел юстициар, гневно таращась на Эрнеста. — А знаете… Орлы. Они ведь предлагали перейти на их сторону.

— И ты отказался, — пожал плечами Эрнест. — Вот потому- то у меня всегда всё под контролем — я знаю, на кого ставить.

— Ага. Потому половина города едва не оказалась в руках орлов? И как с контролем? — с ухмылкой поинтересовался Баэльт, решительно протягивая руку к бутылке.

— Лучше, чем у тебя с самоконтролем! — фыркнул в ответ старик. — Ты что, с непривычки уже пьян?

— Возможно, — уклончиво пробурчал Баэльт, понимая, что водка уже добралась до головы, мешаясь с мыслями и мешая думать.

— Оно и заметно — вряд ли бы ты был так храбр, будучи трезвым.

— А вообще, ты тоже хороший человек, Баэльт.

— Полуфэйне, — машинально поправил юстициар, не отрывая погрустневшего взгляда от кубка.

— Полуфэйне, — согласился Эрнест. — Бываешь, конечно, скотиной. Но побольше бы таких, как ты. Если бы все вокруг были бы скотинами того же рода, жить было бы легче. Я рад, что ты выбрал мою сторону, а не Малькорна.

— А я мог выбирать?

— Ты пытался. И вообще, всегда можно выбирать. Конечно, последствия могут быть совсем разными… Но выбирать- то можно всегда.

— Верно… Но, знаешь, Малькорн тоже в чём- то прав.

— Малькорн — это я, Мрачноглаз, — нахмурился Эрнест. — Я двадцать лет назад. Он думает, что можно всё поменять в единочасье. Он думает, что достаточно просто сжечь то, что было раньше, а на пепле построить что- то новое. Но не всякое пепелище годиться для строительства. Знаешь, мой дед жил в давние- давние времена. Ещё во времена республик. И тогда у всех на устах была такая лицемерная поговорочка: «из зла не родится добра». Так вот — хрень эта пословица. Если ты просишь подать тебе стакан воды, а я подам тебе его, обозвав сукиным сыном, вода в стакане от этого изменится? Перестанет быть водой? Станет ядом? Нет. Потому… Я делаю хорошее дело. Плохими способами. Ты ведь меня понимаешь, да? — вопрос прозвучал жалобно, просяще. Так почти не верящий в своё дело человек ищет поддержки у окружающих, только видом умоляя согласиться с ним, поддержать.

— Конечно понимаю. Сам так делаю, — прохрипел Баэльт, выдавливая улыбку сквозь чувство отвращения.

Эрнест улыбнулся в ответ отеческой улыбкой.

— Вот и отлично. Ну что, ещё по одной?