После дождя (СИ)

Робартон вздрогнул. Всхлипнул. Ещё раз. И зашёлся тихим, безнадёжным плачем.

— Я… — сдавленно проговорил он. — Я правда ничего не знаю! Прошу! Я не выдержу ещё раз…

— Ты? — Мурмин почувствовал во рту привкус желчи. Боги. Как же он отвратителен сам себе сейчас. — При чём тут ты? Господин Эрнест. Можно ли устроить так, чтобы госпожа Мелисандра Торсолд оказалась здесь?

Робартон вздрогнул так, будто бы вспомнил что- то важное.

— С ней всё в порядке? — голос был ровным, однако взгляд был умоляющим. Такой обычно бывает у бедняков, которые выпрашивают подаяние рядом с местами обитания наиболее добрых горожан. Мурмину даже захотелось ответить…

Но Робартон прекрасно проживёт без этой информации.

— Лучше, чем ты, — заверил он. — Но это поправимо. За ней можно сходить. Она не так далеко. Может, на ярус- другой повыше твоего.

Лицо Робартона исказилось.

— Она ни в чём не виновата!

— Да- да. Как и ты. Именно поэтому вы вместе пытались сбежать после… — он умолк и махнул рукой, предлагая додумать. — Господин Судья. Можно сюда госпожу Торсолд?

— Прошу, — взгляд Робартона стал лихорадочным. — Не надо! Умоляю!

— Ну так говори, — деланно равнодушно проворчал Мурмин, изучая свои ногти.

После этого всего он напьётся. Напьётся, чтобы заснуть и не вспоминать о том, каким сукиным сыном ему пришлось быть.

Чтобы не тошнило от себя и своего лицемерия. «Друг рабочих».

Робартон беспомощно глотал воздух ртом.

— Ладно, — спокойно проговорил Эрнест. — Приведите…

— Нет! — взвыл Робартон и тут же сдавленно зарычал, снова хватаясь за бок. Кажется, у кого- то сломано ребро. — Прошу! Я всё скажу! Всё!

Потрясающе. Вторая попытка признания. За один допрос.

Надо надеяться, последняя. Мрачноглаз среди способов давления на Робартона указывал только выпивку и Торсолд.

— Говори, — Мурмин опёрся на стол и уставился прямо в глаза Робартону. — И помни — твоя ложь и недоговорки принесут боль не только тебе.

— Я понял! — зло вскрикнул Ирвин. — Понял!

Повисло неловкое молчание. Лишь звон падающих капель и отдалённые вопли.

— Я… — рыжебородый запнулся. — Они велели провести Рина внутрь. Сказали, что он только поговорит…

— Рин. Поговорить, — хмыкнул Мурмин. — Не беси меня.

— Я… Правда так думал. Когда они его убили, я понял, что лучше бежать.

— Какой ты светлый и невинный получаешься- то, — Мурмин заложил руки за спину и прошёлся туда- сюда в задумчивости. — Имена. Какие имена ты знаешь?

— Никаких. Они… Недоверчивы. Приказы оставляли в разных местах. Трубы, дыры в стенах, тайники.

— Ни одного имени? А кого ты тогда нам тут пытался изобразить?

— Первые пришедшие в голову имена!

— Да ну, — Мурмин взял его первый лист и помахал им. — Самые доверенные и преданные юстициары. Надо же! Выглядит так, будто бы ты пытался заставить нас играть против своих же. Часть задания, а?

— Нет, честно, я….

— Заткнись, — Мурмин видел отчаянье в его глазах. Немую просьбу о помощи, которая не придёт. Просьбу прекратить. Страх. Бессилие. И не хотел ещё и слышать этого всего. — С кем они связаны? Какие у них цели? Кто ещё под их контролем?

— Кто?

— Орлы!

— А… Не знаю, клянусь. Я просто выполнял приказы! Они угрожали Мэл! Я бы сам никогда, но Мэл… — он снова жалко захныкал. А затем резко поднял голову и посмотрел в глаза Мурмину.

— Я не вру, нидринг, клянусь её сердцем, — прошептал он. Чистый, открытый взгляд.

Слишком открытый и чистый для того, кто в панике балансирует на острие смерти.

— Вот как, — кивнул Мурмин. — Ясно. Господин Эрнест. Я уверен, что госпожа Торсолд устала от унылого одиночества. Прикажите, пожалуйста, отправить нескольких стражников к ней, — Мурмин обернулся на Робартона. — Уверен, ей одиноко. А мы же не звери. Надо учитывать некоторые потребности заключённых.

— Ты! — рявкнул Робартон, грохнув рукой о стол.

Больно, наверное, подумал Мурмин, заметив слёзы в его глазах.

— Не смей!

— Успокойся и прекращай своё шутовство, Робартон, — Мурмин подскочил к нему и схватил его за руку. Робартон попытался вырваться, но нидринг сжимал его железной хваткой. — Мне надоели твои игры, рыжебородый придурок! — он начал сдавливать запястье Робартона. Тот заскулил и схватился второй рукой за ладонь Мурмина, пытаясь освободиться.

Бесполезно.

Кости неприятно хрустели.

— Рука- то тебе не так нужна, — прошипел нидринг. — Я предложил тебе свободу, сукин ты сын! А ты играешь со мной, как со слабоумным! — Робартон завизжал и замолотил второй рукой по толстым пальцам Мурмина.

Бесполезно.

— Начни. Говорить, — прохрипел он в лицо бывшему юстициару и отшатнулся, отпустив руку.

Робартон с воплем прижал её к груди, неловко баюкая. Похныкивая, он тихо плакал.

— Иначе ты лишишься руки, — Мурмин сплюнул вязкую слюну на пол. — А твоя баба — чести. Какая она там может быть у бабы предателя.

Из- за спины раздался смешок Эрнеста. Паскудник, смейся- смейся!

— Говори! — проревел Мурмин, наклоняясь к самому лицу Робартона. — Говори!

Робартон лишь хныкал.

— Говори! — Мурмин схватил его за ворот грязной рубахи и с силой тряхнул.

— Малькорн, Малькорн! — истошно завизжал Робартон, выкатив глаза. — Малькорн! Морир!