После дождя (СИ)

— Я знаю. Мне приносили твои стихи. И листовки. Но теперь ты будешь делать этот город лучше самым, — Мрачноглаз усмехнулся, — эффективным способом. Да и писать тебе никто не запрещал, верно?

— Верно, — Мурмин непонимающе нахмурился. — Выходит, моё место в страже, мой юстициарский амулет — это всё ты?

— Нет, прекрати. Ты сам их заслужил. А я помог тебя заметить.

Оба они знали, что это не так.

— И не думай об этом больше. Послушай меня, дружище. В этом городе мало кто заслужил эту честь больше тебя. Эти амулеты ковались для таких, как ты. Добрых, несгибаемых и упрямых в желании сделать всё так, чтобы всем было хорошо, — голос Мрачноглаза хоть и продолжал скрежетать, всё же звучал… Мягче. — Это меньшее, что я могу сделать для тебя. Дать тебе хотя бы то, что причитается.

Мурмин быстро кивнул. Демоны раздери… Он должен ему большее, в сто раз большее, но…

— Я должен тебе в сто раз большее, я понимаю, — Мурмин едва не споткнулся, уставившись на Баэльта. — Но я попытаюсь всё исправить.

Ничего он не сможет исправить. Как? Воскресит Тишаю и вернёт её к нему? Может, заставит Каэрту полюбить его, Мурмина?

Нет, конечно нет.

Но то, что он понимает это и пытается исправить…

Мурмин вздохнул. Его отец всегда говорил — терять друзей больно, но иногда терять врага бывает больнее.

— Ты хотя бы попробуешь простить меня, дружище? — в голосе — настоящая мольба.

— Попробую, — пообещал Мурмин. Он знал — Мрачноглаз большего и не попросит.

Он и не просил.

И за это Мурмину хотелось размозжить его голову о камни мостовой.

Они шли в самый центр, в самое сердце Веспрема. Площадь Торгового Третьего Совета. Дом Справедливости. Торговые палаты. И всё вокруг заполнено стражей.

Мрачные и нервные сержанты орали на рядовых, рядовые шпяныли горожан, горожане, толкаясь и оскорбляя друг друга, убирались прочь с площади. Рынок опустел. Лишь позвякивание доспехов, вопли командиров и грохот доспехов. Тусклый блеск металла под дождём. Ареол капель над толпой стражи.

— Баэльт, — наконец, вопрос созрел в голове. — Ты действительно считаешь, что я могу помочь этому городу?

— Нет, Мурмин. Считать — это одно. А я готов ставить на это свой второй глаз.

Мурмин кивнул. Благодарно.

Он не особо обольщался. Но сейчас ему было нужно это. Что будет дальше — это другой вопрос. Но сейчас ему нужно работать.

Хотя он с удовольствием поспал бы. Проклятье. Сколько дней он не спал?..

Массивные двери Дома Справедливости проступили перед ними из толпы. По бокам- гвардейцы. Стоят, понуро опустив головы, будто не защищает город от преступности, а просит милостыню.

— Стоять! Господин Эрнест не прини… Мрачноглаз?! — один из гвардейцев, рябой, вытаращился на них.

И по площади будто бы пролетела волна. Волна изумления. Волна роптания и шепотков.

Лишь на самом краю продолжали кричать приказания, пытаясь создать видимость управления.

— Ну, похоже на то, — мрачно проговорил Баэльт, слегка приподнимая шляпу.

Ропот начал подниматься, превращаясь в гомон и едва ли не крик.

Баэльт беспомощно глянул на Мурмина, и тот ободряюще кивнул ему.

— Мрачноглаз! — крикнул кто- то из глубины толпы стражи, и Мурмин криво усмехнулся.

— Собственной персоной — Баэльт Эриэрн! — взревел нидринг, пихая в бок Баэльта. — Помаши им! Живо!

Баэльт с вялой улыбкой помахал.

А через миг площадь взорвалась криками. Все визжали, кричали, улюлюкали.

Мурмин устало вздохнул. Боги. Ему такое и не снилось. Но почему он не чувствует ни зависти, ни злости, ни обиды?

Просто спокойствие. Будто бы всё, наконец, стало на места. Его ждали мелкие преступники, контрабанда, съёмная комната и вопрос — с кем забывать Каэрту?

А Мрачноглаза ждали восторженные крики, Каэрта и восстание. И так должно было быть.

И от этого было спокойно. Почти.

Что- то в груди тлело. Жгло. Шептало: «он не заслужил и десятой части этого.»

И Мурмин был согласен с этим чем- то.

Из ревущей толпы вынырнул ещё один юстициар. Чёрный плащ с серебряными прожилками выглядел чужеродно посреди мокрых и блестящих нагрудников стражи.

Да и изящное лицо с ожогом смотрелось… Странно.

Сам Фервен Готье — собственной персоной.

Он замер на месте, разглядывая их.

Сначала пристально уставился на Мурмина. Затем — недоверчиво — на Мрачноглаза.

Обожжённое лицо Фервена стремительно менялось с каждым мгновением.

И окончательно оно поменялось лишь тогда, когда он осознал, кто стоит перед ним.

— Мрачноглаз вернулся! — ревели люди в доспехах, потрясая копьями и мечами.

Фервен сделал один плавный шаг к ним.

— Впервые вижу, чтобы прах восставал из мертвых, — заявил он своим самым обычным голосом. Пытался показать, что нисколько не удивлен.

Но он был удивлен.

Все были.

— Мрачноглаз! Мрачноглаз! — продолжала скандировать толпа, победно ревя и громыхая сталью.

— И кого же сожгли вместо тебя? — хмуро спросил Фервен.

— Один бесполезный труп вместо другого. Какая разница? — дождь барабанил по шляпе Баэльта.

— Надо же… Я рад, что ты жив, Мрачноглаз. Это странно, но определённо приятно… Твоя жена хотела уехать из города. Ты знаешь об этом?