После дождя (СИ)

Кожа штукатурки и побелки трескалась и отваливалась, обнажая жжёный кирпич и деревянные кости- балки. Окна тускнели и становились грязнее и грязнее. Артерия улицы становилась захламленной и грязной. По ней не текла молодая кровь в виде гуляющих парочек — тут опять появлялась старая жижа преступности и бедноты. Немногочисленные гуляющие тут, завидя юстициара, натягивали капюшоны пониже и старались убраться подальше.

И вот уже по улице шли лишь Баэльт, Мурмин и десяток стражей. И больше никого. Лишь испуганные взгляды из переулков и старых ящиков.

Голодные и испуганные взгляды, в которых читалась мольба — не делайте хуже, пожалуйста.

Баэльт же просто шёл под дождём, периодически указывая в сторону рукой. И, как цепные псы, стражники с грохотом срывались с шага на бег и неслись к лавке или закоулку, куда он указал, чтобы с криком и лязгом проверить всё.

— Имя! Подними лицо! Руки! Руки держать на виду! — слышалось отовсюду, куда грохотали стражники, и Баэльт болезненно кривился.

Это был тот Веспрем, что он ненавидел и любил. Не то жалкое подобие, что представляла собой позолоченная Торговая улица, нет.

Капли дождя дружески похлопывали его по плечу. Вода под ногами плескалась, взрываясь брызгами. А уныло молчавшая улица взрывалась криками и звуками ударов, стуком закрывающихся ставней и запираемых дверей.

— Толку от этого не будет, — протянул Мурмин, почёсывая нос. — Может, стоит осадить парней? Чтобы не увлекались?

— У нас приказ — проверить всё, — на самом деле, плевать Баэльт хотел на такие приказы. Но ведь один из его подчинённых вполне мог доносить Эрнесту о каждом его шаге. — Потому нельзя сбавлять обороты.

Мурмин бросил быстрый взгляд на стражников, что орудовали в подворотне.

— Думаешь, кто- то из них… — он недоговорил, многозначительно кивнув в сторону центра города.

Баэльт криво улыбнулся. Вот потому- то Мурмин и был его другом.

— Всё может быть. Лучше не рисковать. Тем более, моё положение и так после «Бочки» оставляет желать лучшего.

— Вигор может спрятаться где угодно, — зло сплюнул нидринг. — Сколько бы юстициаров не было, его не найти. Эрнест выпустил их на улицы, чтобы показать — он держит ситуацию под контролем. Болезненная и бесполезная демонстрация.

— Которая наверняка даст обратный результат. Он требовал проверить всё — каждый переулок, каждую дыру. Как думаешь — понравится беднякам такая проверка?

— Они живут в Медном квартале. Тут в каждом доме по пять семей, всё пропитано запахом пота, крови и алкоголя. Думаю, им и без нас хватает проблем, да, — Мурмин поправил застёжку плаща.

Баэльт медленно кивнул.

— Верно думаешь.

— Знаешь… — Мурмин почесал бороду. — Я тут посмотрел на то, что мы делаем… Может, Малькорн прав?

— Отчасти. Но эта его идея о возвращении королевской власти… — Баэльт недоверчиво покачал головой.

— Свобода довела этот город до такого состояния, Баэльт. Этот город получил свободу от короля. И что ты видишь? — нидринг развёл могучими руками в стороны. — Получая свободу от кого- то, кто умнее нас, мы становимся заложниками самих себя. Свобода порочна, если ты — идиот. А мы тут все идиоты.

— Свобода порочна, — с усмешкой повторил Баэльт.

— Да. Именно, — кивнул Мурмин. — К тому же, мы оба знаем, что прячется под этой верностью королю.

— Да. Безумный проект Веспрема, которым будут управлять безмозглые рабочие.

— Не утрируй, — скривился Мурмин. — Он просто борется за права рабочих.

— Тут ты прав.

— Раз я прав, хочу спросить. Почему мы работаем не на Малькорна?

— Иногда всё выглядит иначе, чем кажется на самом деле, — Баэльт подмигнул другу, и тот кивнул.

— То- то я думаю… А то он вроде бы лучший вариант для нас. Вроде как лидер рабочего движения города. Вроде бы как добряк и поборник справедливости. И вообще оказался неплохим парнем. И дочка у него красивая.

— Вот про дочку лишнее.

— Но она действительно красивая. И умом в отца.

— Откуда ты её знаешь?

— Общались как- то раз. На поэтическом вечере. Она меня хвалила.

Баэльт подозрительно сощурился на Мурмина. Однако, кажется, тот не шутил.

— Поэтический вечер? — ехидно спросил Баэльт. — Какого хрена, Мурмин?

— Ну… Там бывает интересно. К тому же, там бесплатно наливают. Иногда.

— Ты слушаешь или выступаешь?

— И то, и другое. Под именем Горькая Правда. Расписываю этой чистой элите все прелести уличной жизни. Особенно их восторгает, как я вплетаю уличный жаргон в стихи.

— Ты? Горькая Правда? — Баэльт не знал, смеяться ему или удивляться. — Заканчивай с книгами. А то завтра отправишься в Коллегию, а послезавтра утром станешь там главным. Ну или в Ксилматийскую Академию Искусств.

— Ай, ну тебя, — однако было видно, что нидринг польщён. — Я бы тебя позвал на выступление. Но знаю твоё отношение к поэзии.

— Как- нибудь завалюсь и всё испорчу, — пообещал Баэльт. — А вообще, ты молодец. Серьёзно.

— Возможно, — смущённо проговорил Мурмин.