После Ельцина. "Веймарская" Россия

Таким образом, речь идет об очередной антирусской идеологической агрессии Запада, особенно опасной тем, что она облекает себя в патриотические ризы, маски, и эти маски срывать надо немедленно, пока не поздно”11.

Перебежчик Сергей Ервандович - невысокий, подвижный и

темпераментный человек средних лет с живым интеллигентным лицом и печальными армянскими глазами за стеклами очков, гостеприимный, говорливый и щедрый. К себе он относится очень серьезно, без тени юмора. Он обожает объяснять, и сложись его жизнь иначе, стал бы, наверное, замечательным профессором и любимцем студентов.

218

Кургинян - человек сюрпризов. Выросший в интеллигентной либеральной семье в сердце Москвы на дискуссиях о Томасе Манне, которым профессионально занималась его русская мать, он, казалось бы, принадлежал к западнической среде по рождению. И тем не менее сделался одним из крупнейших идеологов русского национализма.

Он закончил геолого-разведочный институт, но диссертацию защитил по математике, а работает, если это слово тут подходит, режиссером собственного театра, который он мало того, что содержит на свои средства, но и жилплощадью обеспечил: выстроил для него прекрасное трехэтажное здание в центре города. Под эгидой его Экспериментального центра, на самом деле большой корпорации, работает около 2000 человек, главным образом компьютерщиков, физиков, биологов и строителей. Сердце корпорации, однако, составляют политические аналитики, на которых он опирался, давая советы бывшему премьеру СССР Павлову и бывшему коммунистическому боссу Москвы Прокофьеву. Читатель может себе представить, насколько непрост характер человека, которого к его 45 годам судьба провела через карьеры геолога, математика, театрального режиссера, советника партийных вождей, преуспевающего бизнесмена и, наконец, политического пророка - причем совсем не на том фланге, на котором ему вроде бы положено было стоять по рождению и воспитанию.

Я бы сказал, что Кургинян - перебежчик по природе. Он также автор многословных политических сценариев, опытный оратор, способный произносить многочасовые темпераментные речи, популярный злодей либеральной прессы (“наш советский Григорий Распутин”, “таинственный советник кремлевских вождей”, “птицафеникс провокации”) и мистический кумир прессы оппозиционной (“провидец перестройки”, “пророк из рода Кассандры”), организатор и босс, заявляющий, что его главная цель - “создание альтернативной национальной элиты”12.

Удивительно ли, что для подавляющего большинства в Москве Кургинян — несмотря на все его публичные выступления, длиннейшие статьи в “патриотической” печати и три тома докладов и интервью, изданных в 1992 г.,— попрежнему загадка? Бывшие друзья, либералы, естественно, не простили ему, что в тяжкий для них час он оказался на стороне их врагов. Для них он навсегда останется предателем. А “патриоты”, его новые союзники, всегда будут относиться к нему настороженно. Одни подозревают его в привязанности к коммунистам, другие, напротив, к”жидомасонам”. И вообще интеллигент, да еще в очках. Чужак. Разумеется, и то, и другое заставляет его перебарщивать в доказательствах своей лояльности “патриотическому” делу, хватать через край, снова и снова демонстрируя искренность своей ненависти к либералам и к Западу. Впрочем, все это в порядке вещей. Такова судьба перебежчика.

219

Трещина в броне Может быть, поэтому с первого же нашего спора - а их было много и все они были откровенными и яростными - не оставляло меня ощущение, что если ктонибудь в “патриотическом” сообществе способен в принципе на антифашистский мятеж, то это именно Кургинян. Если его репутация “таинственного советника вождей” была неотразимой для его подчиненных, если скандально знаменитый правый телерепортер Александр Невзоров вполне серьезно уверял публику, что “Кургинян руководит политикой не только СССР, но и многих правительств мира”13, то сам Сергей Ервандович чувствует себя совсем не так комфортабельно. В его “патриотической” броне есть глубокая трещина. Он-то про себя знает, что аналитик он посредственный (прогнозы его, как правило, не сбываются), что литератором ему не быть, что он полностью лишен харизмы как оратор, что политических амбиций у него на самом деле нет. И хочет он понастоящему чего-то совсем другого. Но чего?

Мы вернемся к этому вопросу через минуту. Пока что расскажу, чем диктовался мой интерес к Сергею Ервандовичу. Нарастающая волна фашизма в “патриотических” кругах меня ужасала. И я давно уже присматривался к влиятельным фигурам внутри движения в надежде найти когонибудь, кто способен был публично бросить ему вызов. Я знал, что либералов слушать в этих кругах не станут. Тут нужен был авторитетный “патриотический” лидер, который, с одной стороны, был бы в состоянии понять угрозу и у которого, с другой, хватило бы мужества ей противостоять.