После финала

– С днем рождения, Дилан, – тихо произносит Макс, чокаясь со мной своей кружкой.

– С днем рождения, Дилан.

На глаза наворачиваются слезы. Смахнув их, я с улыбкой смотрю на нашу чудесную дочь, которая, сжав в руке горсть оливок, другой поднимает кружку с соком.

– Грейси!

Она «чокается» с нами, ударяя своей кружкой в наши.

Макс качает головой.

– Сегодня день рождения твоего братика Дилана, а не твой. Его седьмой день рождения.

Взглянув на меня, он меняет тон:

– Ему исполнилось семь лет.

– Я знаю.

Мы едим наш провиант, потом Грейс начинает капризничать, и я отсылаю их с Максом на детскую площадку. Убрав оставшуюся еду, вылив недопитый Грейс сок и подобрав мусор, я сажусь на скамейку Дилана. Над примулой порхает бабочка.

– Я стащила твой велосипед с чердака, чтобы на нем каталась Грейси. Ты помнишь свой трехколесник? У него еще сзади была ручка, чтобы мы могли его толкать, когда твои ножки уставали. Грейс он очень нравится. Я сказала ей, что он был твоим. Ты знаешь, я все время рассказываю ей о тебе. Она пока не понимает, но со временем все поймет.

Я смотрю на детскую площадку, где Грейс сидит на качелях. Макс тихонько раскачивает их, придерживая дочку за плечо. Я представляю, как она лепечет: «Еще, папа, еще!»

– Как жаль… – начинаю я, проводя большим пальцем по краю скамейки. – Как жаль, что все так случилось.

Я вспоминаю, как доктор Лейла Халили сказала мне тогда в кафе: «Я могла ошибаться… но могла и оказаться права».

– Может, нам надо было отвезти тебя в Америку? А вдруг бы лечение помогло? И я сейчас дарила бы тебе новый велосипед, а не…

Я обрываю себя. Не для этого мы обустроили это место. Я хочу, чтобы эта скамейка была светлым местом, куда мы с Максом – и Грейс, когда вырастет, – приходили бы вместе или поодиночке и вспоминали время, проведенное с нашим чудесным мальчиком. Мне хочется, чтобы на эту скамейку садились уставшие люди и любовались цветами, которые появились здесь в память о Дилане. А заметив серебряную табличку с датами, они бы вспоминали, что жизнь коротка, и вечером чуть крепче обнимали бы собственных детей. Ведь я отдала бы все, чтобы еще хоть раз обнять своего мальчика.

На детской площадке Грейс успела подружиться с мальчиком чуть меньше ее самой. Его мать стоит рядом и разговаривает по телефону. Дети копаются в щепках коры, собирая ее в кучи, а потом бегают вокруг них, пока не упадут. Мы с Максом, прислонившись к ограждению площадки, наблюдаем за ними.

– Столько всяких игрушек и игрового оборудования, а ей нравится копаться в мусоре, – с тайной гордостью произносит Макс.

А потом неожиданно сообщает:

– Честер хочет, чтобы я возглавил американский филиал. Это своего рода повышение. Меньше перелетов, больше стратегии.

Какое-то время я молчу.

– И что ты ответил?

– Естественно, нет. Ведь здесь у меня Грейс.

Но этот ответ прозвучал как-то слишком поспешно и категорично. Если он так уверен, зачем ставить в известность меня?

– А что думает Блэр?

Макс ковыряет носком ботинка кору.

– Я стараюсь проводить с ней как можно больше времени, но она считает, что жить порознь тяжело. Это…

Макс ищет слова, которые, объяснив мне ситуацию, не сделают его предателем.

– Это вносит напряжение в наши отношения.

– Ты хочешь получить эту работу? Если оставить в стороне ее местоположение?

– Да, черт побери. Это отличный вариант. Я устал от постоянных разъездов. Мне надоело сидеть на чемоданах. Хочу просыпаться в одном и том же месте, играть в футбол…

Я смотрю на Грейс. Когда Макс улетает или сидит в своей квартире, она общается с ним по скайпу. Так в чем разница, если он будет жить в Чикаго?

– Ты должен согласиться.

– Нет, это будет нечестно.

– Ты же там родился, Макс. Там живет твоя мать. Ты же переехал в Англию из-за меня, но…

Мы же развелись.

– Мы с Грейс будем тебя навещать – я же могу летать бесплатно.

Я касаюсь его руки, и он поднимает на меня глаза.

– Не стоит отказываться только из-за нас. У тебя должна быть собственная жизнь.

– А как же ты? Как у тебя с Ларсом?

Мне, как всегда, странно слышать его имя из уст Макса.

– У нас все хорошо. Мы уже запланировали отпуск. Поедем в Озерный край и будем жить там в кемпинге.

– Мы ведь с тобой туда так и не собрались, правда?

В голосе Макса слышится горечь, и я чувствую себя последней стервой. Не надо было говорить, куда мы едем, не стоило напоминать ему о неисполненном обещании. Я пытаюсь исправить ситуацию:

– Он хочет, чтобы мы поженились, но я этого не хочу.

Но это не совсем так. Ларс уже несколько раз заговаривал о женитьбе, но никогда не давил на меня, а я никогда не говорила окончательного «нет». Сейчас я просто хочу показать Максу, что и у меня не все так просто.

– Почему?

Я пожимаю плечами. Если я не могу сказать ничего определенного Ларсу, то уж Максу тем более.

– У тебя тоже должна быть собственная жизнь, – с кривой усмешкой говорит Макс.

– Один-ноль, – смеюсь я. – Мы с тобой словно образцовая разведенная парочка с рекламного плаката.