После грозы

– Конечно, держит он себя иначе, но в остальном они с Алексом очень похожи.

– Не знаю, может быть…

– Он женат?

Я едва не роняю чашку – так быстро поворачиваюсь к Джудит.

– Что ты сказала?

– А что? Он симпатичный. Почему бы не поинтересоваться?

Джудит улыбается и заговорщицки мне подмигивает. А я не знаю, что сказать. Женат Карл или нет? Женат, конечно! Причем на мне. Пусть и не по-настоящему, но вопрос Джудит мне почему-то не нравится. Она сама только что сказала, что Карл с Алексом похожи. Выходит, она заглядывалась и на моего жениха?

Я торопливо ставлю чашки с горячим напитком на поднос и иду к столику Карла и Бренды. Миссис Эванс осыпает меня комплиментами – как замечательно я общаюсь с клиентами, какой вкусный кофе готовлю и какая пышная на нем пенка… Она всегда находит, за что меня похвалить. Но когда я подношу чашку к губам, Бренда смотрит на меня с тревогой.

– Тебе не следует пить так много кофе, – говорит она. – Это нехорошо для…

– Мама! – одергивает ее Карл.

Я наклоняюсь над столом и шепчу, что о моей беременности лучше пока не упоминать. Я еще не разговаривала с начальницей и предпочла бы немного с этим повременить. Бренда улыбается и жестом показывает, что поняла, но все намного сложнее, чем ей могло показаться. Она ведь не знает, что Джудит напрочь лишена материнского инстинкта. Если клиенты приводят с собой детей, она не обслуживает их сама, а просит об этом меня.

– Кстати, Карл, моя начальница спросила, холост ты или женат! – говорю я с лукавой усмешкой.

Он моргает в недоумении. После коротких пояснений Карл хмурится и показывает мне свою левую руку с обручальным кольцом.

– Поздно! Я женатый человек!

Я смеюсь и качаю головой:

– О, об этом можешь не беспокоиться! Твоя жена наверняка позволит тебе иметь маленькие приключения на стороне…

Бренда смотрит на меня с нежностью, как мать на любимое дитя. Меня это смущает, и в то же время от этого взгляда становится тепло на сердце.

– Ты такая красивая, когда улыбаешься, – неожиданно заявляет она.

Я стараюсь не показать, как мне приятно, потому что это ощущение возникло само собой, без моего согласия. Мне давно уже не было так хорошо. Но вправе ли я так быстро возвращаться к жизни? Карл поднимает руку к небу и наигранно-самодовольным тоном объявляет:

– Это все благодаря нашей женитьбе, благодаря мне! Ты ощущаешь мое всемогущество?

И он взмахивает руками, делает вид, будто посылает в мою сторону невидимые флюиды или что-то в этом роде. Мы с Брендой заливисто хохочем. Это так приятно – хотя бы на пару минут забыть обо всех своих горестях! Моя чашка уже наполовину пуста, и я встаю из-за стола.

– Я освобожусь через двадцать минут, и мы вместе поедем домой.

– Ты ночуешь в новой квартире? – спрашивает у меня Бренда.

– Конечно! У нас же сегодня брачная ночь!

Карл выразительно мне подмигивает, и я снова смеюсь. Бренда спрашивает, как он представляет себе это мероприятие, и он с готовностью отвечает, что мы будем всю ночь болтать и есть мороженое. «Всю ночь?» – настаивает она. Карл отвечает, что именно так и ведет себя заботливый муж, у которого беременная жена. И что он готов сидеть возле меня до тех пор, пока я не засну или пока меня не стошнит. Я оставляю их и возвращаюсь к работе, но улыбка еще долго не сходит с моих губ…

Когда Карл с Брендой собираются в аэропорт, у меня такое чувство, будто заканчивается что-то очень хорошее. Мне грустно, и я с трудом сдерживаюсь, чтобы не расплакаться, не попросить их остаться или забрать меня с собой. Бренда обещает звонить чуть ли не ежедневно. Но стоит мне остаться в квартире Алекса наедине с собой, как меня снова окружают тени. Время пришло… Пора учиться жить в одиночестве.

Первые несколько дней мне трудно подниматься с постели. Никто теперь не варит мне кофе и не ждет, когда я встану, чтобы сказать «Доброе утро!». Я подолгу лежу под одеялом, которое принадлежало Алексу, и вспоминаю, как нам нравилось на рассвете заниматься любовью. А теперь обнимать меня некому… И не потому, что он обнимает другую. Просто его больше нет.

Но стоит мне привстать, и к горлу подступает тошнота. Поэтому подниматься приходится осторожно, чтобы не вывернуть на кровать все съеденное накануне. Единственное утешение – мое состояние неопровержимо доказывает, что в этой квартире я не одна. Правда, если не считать этого легкого недомогания, внутри у меня все то же ощущение пустоты. Разве это не странно для будущей матери? Разве не должна я испытывать радость и упоительное единение с миром, о котором беременные женщины так часто упоминают в телеинтервью? А я – я не испытываю ничего.

И только на работе я забываю о грусти. В кафе для меня всегда находится занятие – вытереть столик, приготовить кофе, обслужить клиента. Коллеги не заговаривают со мной об Алексе из опасения, что я могу расплакаться, и это меня устраивает. Поэтому я веду себя так, словно он еще жив, хотя и знаю, что мой жених больше никогда не заглянет в кафе посреди рабочего дня, чтобы меня поцеловать.