После грозы

Он говорит, что нужно все как следует обдумать, что я – совладелец фирмы, продающей мотоциклы, и у меня тоже есть определенные обязательства в Монреале. Но как бы Карл ни старался свести на нет изумление своих родственников, этот разговор меня пугает. Думаю, все сочли бы вполне естественным, если бы я переехала в Англию насовсем. Ведь у Карла тут не только бизнес, но и семья. Другими словами – все то, чего нет у меня.

Впервые с тех пор, как я познакомилась с Эвансами, у меня появляется чувство, будто между нами – пропасть. С Алексом мы бы приехали в Англию погостить, а затем вернулись бы домой, в Канаду. С Карлом же нас связывают отношения совсем иного рода: подразумевается, что один из нас должен пожертвовать своими интересами, раствориться в жизни партнера. И, поскольку меня дома почти ничто не удерживает, это придется сделать мне.

Наверное, Карл чувствует, что я «выпала» из разговора, – он целует меня в макушку, поглаживает мои пальцы. Думаю, он хочет меня успокоить, но я делаю вид, будто устала, и высвобождаюсь из его объятий. Честно говоря, я была не готова ко всем этим вопросам. Бренда и Карл, судя по всему, тоже. Хотя, надо признать, справляются они гораздо лучше меня.

Я устраиваюсь в уголке в надежде отдохнуть, но тут ко мне подходит Люси и протягивает стакан фруктового сока.

– Для нас это такой сюрприз! Карл женился, и у вас скоро будет малыш! Конечно, кое о чем мы догадывались, но Карл такой скрытный! Мы ждали, что он приведет сюда свою девушку, но чтобы сразу жену!.. Невероятно! Мы все ужасно довольны! И очень рады за Карла! Он так долго был один…

Она улыбается мне, пытается быть дружелюбной, но я невольно хмурюсь, когда приходит моя очередь что-то сказать. Карл долго был один? Не нахожу в этом ничего странного. После того как с ним поступила Дана…

– И для Бренды это большая радость, – продолжает Люси, понизив голос. – Три месяца назад она похоронила сына. Как она убивалась!

– Да, я знаю.

– Слава богу, в этот раз Карлу не придется опасаться брата. Алекс уже не сможет ничего испортить.

В ответ на мой недоумевающий взгляд Люси удивляется:

– Он вам не рассказал?

– Вы имеете в виду ту историю с продажей акций?

– Нет, конечно! Хотя и с этим была масса неприятностей… Я говорю о том, что младший брат несколько лет назад увел у старшего невесту! Александер – паршивая овца в семье, не то что Карл! Алекс рос ужасно избалованным ребенком. Мать слишком с ним нянчилась…

Люси произносит слова быстро, не глядя на меня. Мне же кажется, что весь этот яд вливается мне прямо в мозг. Ее замечание глубоко меня ранит. Как можно говорить гадости о человеке, который умер и не может себя защитить? О моем Алексе.

– Мы даже думали, что Карл после всего этого больше никому не сможет поверить! И я не удивляюсь, что он вам ни словом не обмолвился о том происшествии… Говорят, Алекс устроил так, чтобы брат застал его и свою девушку в постели. Каков паршивец! В хорошенькое же положение он их всех поставил… Но теперь, слава богу, все уладилось…

Комната качается вокруг меня, и я смотрю по сторонам, ища у кого-нибудь поддержки. Стакан падает на пол и разбивается. Я цепляюсь за мебель, стараясь не потерять сознание, но мне плохо, очень плохо. Еще немного – и я рухну на пол и запла́чу…

Карл появляется рядом, обнимает меня за плечи. Его встревоженный голос звучит у меня в ушах:

– Шарлотта, что случилось?

– Я… У меня кружится голова.

Я прижимаюсь лбом к его плечу, чтобы спрятаться от устремленных на меня взглядов. Ноги у меня мокрые – наверное, от сока, который я пролила. Я пытаюсь посмотреть вниз, на себя и на стакан.

– Я не хотела…

– Ничего страшного не случилось, дорогая! – шепчет где-то совсем рядом Бренда.

Я слышу, как она объясняет остальным гостям, что произошло, рассказывает, как ее тошнило и бросало в жар, когда она сама была в положении. Карл ведет меня по коридору, и вскоре я оказываюсь в ванной. Говорю, что мне намного лучше, – мне хочется хоть чуть-чуть побыть одной.

Какое-то время я испытываю облегчение, потому что никто на меня не смотрит. Я сдерживаюсь из последних сил. Брызгаю водой на лицо, делаю глубокий вдох. Бесполезно: слова Люси все еще звенят у меня в голове. Мне хочется сейчас же, без промедления, позвать Карла, и пусть он скажет, солгала она мне или нет. Однако я не уверена, что готова услышать правду. В голове крутится: «Только не Алекс! Не мой Алекс!» – и, как назло, его нет рядом, чтобы рассказать свою версию событий! Я не чувствую в себе сил защищать Алекса перед его родственниками. Семья… Да как это вообще возможно – до такой степени ненавидеть близкого человека? И почему сам Карл ни словом не обмолвился об этой истории?

Я выхожу в коридор. Нельзя сказать, что я успокоилась, но на ногах держусь более-менее твердо. Карл спешит меня обнять, с тревогой всматривается в мое лицо.

– Мне уже лучше, – говорю я, чтобы его успокоить.

– Как ты меня напугала! Может, вернемся домой? Я могу сказать, что…

– Нет, я в порядке.