После конца (ЛП)

Машинально, мне хочется позвать собак. Через секунду до меня доходит, что рядом со мной больше нет Бекетта и Неруды для защиты, и от этой мысли мне становится нестерпимо горько. Они все равно бы не выстояли против этих мужчин, говорю я себе, вспоминая груды кровавого меха в нашем селении. Я набираю холодного воздуха в легкие и смиряюсь с тем фактом, что с этого момента, я действительно сама по себе.

Я заглядываю в зеркало рядом с собой. Я выгляжу точь-в-точь как мальчик-подросток. Разве что, заговорив, я могу себя выдать. Тем не менее, мне интересно, сколько времени понадобится этим мужикам сообразить, что мальчишка, садящийся на паром в гордом одиночестве — и есть девчонка, которую они ищут. Не думаю, что много.

Я снимаю бейсболку и провожу рукой по ежику волос. Они короткие — действительно короткие — но по-прежнему черные. И мне не под силу изменить свой рост — во мне по-прежнему пять футов и пять дюймов. Они сидят слишком далеко, чтобы видеть мои глаза. Но приблизившись на несколько шагов, неизбежно заметят звезду.

Мышцы шеи напрягаются, мой страх сменяется гневом. Гневом на саму себя. Было достаточно наивным полагать, что я смогу обмануть своих преследователей такими слабыми попытками перевоплощения.

Перевоплощение. Это слово сеет у меня в душе зёрнышко вдохновения, которое произрастает в полностью сформированную идею. Я залезаю рукой в рюкзак и роюсь, пока не нащупываю пальцами мягкий комок меха. Я достаю заячьи лапки-амулеты Уита: белую и коричневую, связанные тонкой медной проволокой. Заяц-беляк в своей зимней и летней окраске. Я вспоминаю день, когда он обучал меня перевоплощению.

— Животные, которые меняют цвет в зависимости от сезона. Природное превращение. Что может быть волшебнее? — сказал Уит, поручив мне связать две лапки вместе. — Маскировка — один из самых хитрых природных способов защиты, — продолжил он, — временный вид перевоплощения. Смотри, что позволяет Йара, Джуно.

И удерживая пальцами заячьи лапки, он внезапно — и ошеломляюще — изменил цвет. Его кожа стала тёмно-землистой, как юрта вокруг, цвет его волос изменился с чёрного на каштановый. Даже его карие глаза потемнели до насыщенно-шоколадного. Затем он положил меховой амулет на стол и мгновенно изменил цвет обратно.

— Этот амулет я использую, чтобы скрыть юрты от бандитов. Пришло время научить и тебя. Попробуй, — сказал он, протянув амулет, и показал, как с его помощью визуализировать сезонное преображение зайцев.

Это было единственное мое самостоятельное заклинание. Уит показывал многие, но ждал моего двадцатилетия и проведения Обряда, прежде чем позволить мне колдовать самой. Он объяснял это тем, что в отличие от Чтения, Колдовство оказывает влияние на окружающий мир и его нельзя использовать легкомысленно.

Но теперь у меня нет выбора. Я должна попробовать. Поэтому сжимаю пушистый амулет между пальцев и открываю сознание для Йары. Как обычно мой разум чувствует покалывание, соединяясь с потоком энергии природы, и я начинаю замечать на снежных склонах образ летнего зайца с коричневым мехом и глазами цвета красного дерева.

Я ускоряю время, переношусь на несколько месяцев вперед и вижу животное в поисках мягких цветочных почек среди коричневатой травы тундры. Я вижу, как перед первым зимним снегопадом его мех начинает меняться, и вскоре шкурка становится белоснежной, за исключением чёрных кисточек на ушках.

Я переключаюсь на свое зеркальное отражение и с удивлением наблюдаю, как мое тело начинает постепенно сливаться с окружающим заснеженным портом. Моя загорелая кожа становится молочно-белой. Волосы меняют цвет с черного на белокурый с жемчужным оттенком. Поворачиваясь к зеркалу, я вижу, что мои глаза, совсем как у зайца, чьи лапки я держу: тёмно-карие, почти чёрные. И никакой звездочки.

Габариты — думаю я. Стать больше. Выше. Но моя фигура в отражении не меняется. Это предел Колдовства. Теперь нужно продержаться, как можно дольше, чтобы успеть благополучно пройти мимо мужчин на борт корабля.

Я закидываю рюкзак на плечи и целенаправленно шагаю в сторону корабля, имитируя мальчишескую походку, какой я её себе представляю. По мере приближения к мужчинам, внутри все сжимается, но я, не сводя глаз с парома, стараюсь не обращать на них внимания.

Я приближаюсь к подножью трапа, сжимая в запотевшей ладони заячьи лапки. В груди бешено колотится сердце. Стоя в очереди за пожилой парой в ковбойских шляпах, я чувствую на своем лице изучающий взгляд мужчин. У меня перехватывает дыхание, когда один из них поднимается и направляется в мою сторону, останавливаясь лишь в нескольких шагах.