После Марко Поло. Путешествия западных чужеземцев в страны трех Индий

О Турции

Был я также в Турции, в одном замке, который стоит на берегу моря, на материке, а владеет им знатный генуэзец Андреоло Катани.

У него семьдесят всадников и четыреста пеших воинов, и много вреда причинил он туркам. Здесь добывают квасцы, без которых нельзя как следует окрасить какую бы то ни было ткань, и делают это удивительным образом; просто ума не приложу, человеческий ли разум или дух святой такое могли придумать. А способ этот вот какой: собирают камни, но не обычные, а пригодные для дела, таких же камней очень мало. Их обжигают, как кирпичи или глиняные горшки, несколько дней на сильном огне, а затем раскладывают на просторной площадке и сверху поливают трижды или дважды в день, и так делают на протяжении целого месяца непрерывно. И камни становятся как известь, а тогда кладут их в большие котлы с водой и огромными железными ложками достают со дна осадок. Потом делают из гипса большие квадратные плошки и в эти плошки сливают из котлов воду; сгущаясь, она дает нечто вроде кристаллов, и так образуются квасцы.

В этой Турции есть семь церквей, о которых писал в Апокалипсисе блаженный Иоанн. Он велел похоронить себя в Эфесе, куда пришел и откуда бесследно исчез В этой Турции, которая называется Малой Азией живут турки и в малом числе греки-схизматики и армяне. Турки — наивероломнейшие сарацины, и они хорошие лучники, а среди прочих народов слывут забияками и предателями. Земля же эта очень плодородна, но не обработана, ибо турки о ней не заботятся.

Восточных земель описание, исполненное Одорико, богемцем из Форо Юлио, что в провинции Антония

1. О Трапезонде и Великой Армении

Хотя о нравах и обычаях мира земного много чего рассказали разные люди, но знайте, что и я, брат Одорико из Форо Юлио, могу поведать вам о множестве чудес, а чудеса эти сподобился я увидеть и о них наслышался, когда по доброй воле прошел через море и побывал в странах неверных (ad partes infidelium), дабы споспешествовать спасению душ. {А в путь я отправился с дозволения моих прелатов, им же на то право дано уставом нашего ордена. — Boll.}.[251]

{Итак, решил я, не тратя лишних слов, рассказать в этом кратком повествовании о многом из того, что довелось мне повидать и о чем я услышал на Востоке, на Севере и на Юге. Всего не перескажешь, а сообщу я немало такого, о чем узнают с моих слов впервые и покажутся кое-кому мои вести ложными; да и сам я, коли не увидал бы воочию эти чудеса и своими ушами не услышал о них, вряд ли поверил, что подобное бывает взаправду. — Far.}

Четырнадцать с половиной лет пробыл я в тех странах в одеждах блаженного Франциска, блаженного исповедника Христова. И ныне, находясь в Падуе, написал я это краткое повествование, вняв советам преподобного брата Гидотто, приора провинции святого Антония. А если в писаниях моих усердный читатель усмотрит что-либо, что покажется ему достойным, то пусть за это воздаст хвалу всеблагому провидению, а не моему скудному разумению. А уж когда попадется ему такое, чему трудно поверить и в чем я, по его мнению, уклоняюсь от истины, то, отметив подобное место с должным снисхождением и милосердием, да не попрекнет он меня всуе горьким словом.

Итак, сперва я на венецианской галере пересек Великое море и прибыл в Трапезонд, который в древности назывался Понтом. Красив этот город, да и стоит он в хорошем месте, и это для персов, мидян и всех народов по ту сторону моря торговая гавань. {И [все], что я видел в этой стране, мне очень понравилось, и я потому еще так смело об этом говорю, что такого же мнения были и те побывавшие [в Трапезонде] люди, с которыми я на этот счет толковал в Венеции. — Min. Ram.}

Видел я там одного человека, за которым шли четыре тысячи куропаток. Приманил он их близ одного замка, который называется Канега [Зингана], а от замка того до Трапезонда пути три дня, и пока он туда шел, куропатки все время летели за ним вслед. У птиц же этих такая повадка: словно цыплята вокруг наседки жмутся они к людям, если те вздумали прилечь и заснуть в поле. Таким образом привлек куропаток и этот человек, а затем привел он их в Трапезонд, к самому императорскому дворцу, и император отобрал себе, сколько счел нужным взять, остальных же птиц тот, кто их завлек, отвел обратно, к месту, где их сманил[252]. В этом городе близ городских ворот покоится прах Афанасия, а на воротах надпись, которая начинается так: Quicunque vult salvus esse...[253]