После меня

– Я сказала ему вчера вечером, – говорю я. – После того, как увидела публикацию твоей подруги в «Фейсбуке».

Она хмурится:

– Тогда почему же он не приехал?

– Это я сказала ему не приезжать.

Она хмурится еще больше.

– Я сказала ему и много чего другого. Много того, что мне следовало бы сказать ему уже давным-давно. Он не будет тебя донимать, Джесс. Я сказала ему, что ему необходимо пройти обследование у психиатра, прежде чем он хотя бы приблизится к тебе или к твоему ребенку.

Она начинает плакать.

– Прости меня, – говорю я, садясь на краешек ее кровати. – Прости за все, что я не сказала и не сделала. Видишь ли, я считала, что у меня не хватает мужества для того, чтобы ему противиться. Все те годы, когда мой муж бил меня и я мирилась с этим, я думала, что так происходит потому, что я слабая.

Джесс качает головой.

– Вы любили его, – тихо говорит она.

– Да, – отвечаю я. – Да, любила.

– Любовь ослепляет, правда?

Я киваю, вытирая слезы с глаз.

– И когда Ли начал делать это, когда девушки, которых он приводил домой, в конце концов начинали выглядеть так, как когда-то выглядела я, мне не хотелось в это верить. Для меня была невыносимой сама мысль о том, что он будет вести себя так же, как вел себя его отец.

– Так что изменилось?

– Появилась ты, – говорю я. – Ты изменила его и изменила меня.

– Он все равно бил меня.

– Да, но он ненавидел самого себя за это. А я получила свою силу от тебя. О господи, как бы мне хотелось, чтобы у меня в твоем возрасте была хотя бы половина той силы, которая есть у тебя.

Мы некоторое время молчим, прислушиваясь к звукам, которые издает кормящийся младенец.

– Ли изменится? Он может измениться?

– Не знаю, – отвечаю я. – Что я знаю – так это то, что он попросту не может продолжать вести себя так и дальше.

Она опускает взгляд на младенца, который перестал сосать мамочкину грудь. Его глаза закрыты. Она притягивает его поближе к себе.

– Акушерка сказала, что с ним все в порядке, – говорю я.

– Да, именно так. Ему повезло. Нам обоим повезло.

– Прости меня за то, что произошло в ванной. Я не знаю, что на меня нашло.

– Не переживайте, теперь уже все хорошо, – спокойно говорит она.

Но я знаю, что не все хорошо. Знаю, что я никогда не смогу забыть то, что произошло.

– Ну ладно, – говорю я, вставая. – Ты, должно быть, устала. Я уйду, чтобы дать тебе возможность отдохнуть.

Она бросает взгляд на большую сумку для покупок, которую я держу в руке.

– О-о, – говорю я. – Чуть не забыла. Это новая одежда, которую я для него купила. Если не хочешь, можешь ее не брать.

– Спасибо, – говорит она.

Я ставлю сумку в углу комнаты – рядом с автолюлькой – и поворачиваюсь к Джесс.

– Крестильную рубашку я туда не положила, – говорю я. – Понимаешь, на ней есть кровавое пятнышко. Отец Ли ударил меня, когда мы пришли домой с крестин. Он сказал, что мне следовало суметь удержать его от слез в церкви. Я все еще держала Ли на руках в его крестильной рубашке, когда мой муж сделал это.

Джесс опускает взгляд и поправляет одеяло вокруг своего ребенка.

– Вы хотите подержать своего внука? – спрашивает она.

Я смотрю на нее. Я даже не отважилась ее об этом попросить.

– Спасибо, – говорю я.

Я подхожу и становлюсь рядом с ней. Она передает мне его – этот драгоценный комочек надежды. Я смотрю на него и, кусая себе губу, начинаю плакать. Потому что я очень сильно его люблю. И потому что я его едва не потеряла.

Джесс Маунт

11 июля 2017 г. в 20: 33

Вообще-то, я не должна была дожить до этого дня. Сейчас уже неважно, почему или как, но я не должна была быть здесь. Однако я здесь и поэтому хочу поблагодарить сегодня вас всех за то, что вы помогали мне, когда я нуждалась в вашей помощи, пусть даже вы тогда этого и не осознавали.

Эти последние несколько месяцев были нелегкими, но при этом они были и самыми лучшими четырьмя месяцами в моей жизни. Да, быть матерью-одиночкой – это тяжело. Да, я все еще изнемогаю от недосыпания, и да, я иногда буквально падаю в конце дня на кровать и плачу. И я считаю важным сообщить вам об этом и объяснить, почему я написала здесь и о своих трудных днях – да потому, что на каждую радужную и оптимистическую публикацию в «Фейсбуке» приходится и такая, которая не размещается. Такая, которая показывает другую сторону жизни – тяжелые времена, слезы, ужас с трудом пережитого дня.

Но сегодня я делаю позитивную публикацию и поэтому прилагаю к ней фотографию, на которой запечатлены я и Гарри. Я на ней улыбаюсь. Улыбаюсь, потому что сегодня я счастлива уже оттого, что жива.

Об этой книге

Осторожно, спойлер[39]!