После немоты

Совсем недавно один прогрессивный итальянский журналист, показывая мне на храм святого Петра, назвал это чудо людского гения „результатом жесточайшей эксплуатации человека человеком". Этот полуинтеллигентный вандал, еще не придя к власти, уже готов нажать на рычаги бульдозера, чтобы снести славу Италии и воздвигнуть на ее месте многоквартирный курятник, который развалится в промежутке между двумя муниципальными выборами. Можно себе представить, на какие социальные художества способен этот смелый реформатор, как только он окажется у кормила правления!

Может быть, как это ни парадоксально, счастье истории, или, вернее, Промысел в том, что эта бесчеловечная доктрина впервые попыталась утвердиться именно в России. Ибо из всех народов - в этом мое твердое убеждение - русский народ менее всего способен органически усвоить какое-либо рациональное безбожное учение. Религиозная в самой своей глубинной сути, Россия за шестьдесят лет не только практически изжила в себе смертельно разрушительный соблазн коммунизма, но и героическими усилиями своих лучших сынов вновь соединила распавшуюся было связь времен, восстановила широчайшую панораму событий прошлого. „Архипелаг ГУЛаг" - не просто великое художественное произведение, но еще и возвращение народу его национальной памяти. Марксисты всех оттенков постоянно твердят о праве на очередной эксперимент. Не вышло, де, в России, выйдет в Китае, не получилось в Китае, должно получиться на Кубе, на состоялось на Кубе, нужно попробовать в Португалии или Испании и т. д., и т. п. Но, провозгласив свою идеологию наукой, марксисты логически обязаны усвоить и непреложный закон всякой науки: если ваш эксперимент повлек за собой человеческие жертвы, вы теряете право на эксперимент. Залив свой путь слезами и кровью миллионов от Москвы до Гаваны, марксизм потерял право на дальнейший опыт. И этой научной аксиомы не может изменить безответственная болтовня духовных люмпенов вроде Маркузе.

В старинных русских летописях сохранилось поучительное событие. Один удельный князь решил построить у себя церковь, пригласив для этого лучших тогдашних зодчих. Они создали замечательное произведение искусства, и потрясенный феодал спросил у них, могут ли они построить храм еще лучше? Гости ответили, что могут. Не желая соперничества со стороны богатых и сильных соседей, князь приказал уничтожить этих людей. Преступление было совершено в соседнем лесу, но случайно картину убийства увидел деревенский мальчик, собиравший там ягоды, - преступление сделалось фактом историческим.

Воистину, нет ничего тайного, что не стало бы явным! Это событие - урок политическим лжецам и тиранам современности: бессмертный мальчик истории увидит и запомнит все. И каждому воздается по делам его!

В любом из нас живет такой мальчик и долг любого из нас - оставить свое посильное свидетельство о происходящем. В этом - самый верный залог нашей исторической Надежды и победы Человека над Тьмой и Насилием тоталитаризма.

11 мая 1976 г.

СЛОВО О ДУХОВНОМ ОТЦЕ

Судьба свела меня с отцом Димитрием Дудко, казалось бы, совершенно случайно, но эта случайность многое в моей жизни изменила и предопределила. И, я думаю, не только в моей жизни. Десятки русских интеллектуалов одного со мной поколения могут с уверенностью подтвердить решающую роль этого героического пастыря в их биографиях. Отец Димитрий на протяжении многих лет был близким другом семьи Александра Солженицына. В доме великого гуманиста наших дней Андрея Сахарова его принимают как самого дорогою и близкого человека. Своим духовным отцом считают его Игорь Шафаревич и Владимир Осипов, Александр Галич и Лидия Чуковская, Евгений Барабанов и Михаил Агурский. И еще многие и многие.

Проповеди и беседы отца Димитрия затрагивают самые глубинные проблемы человеческого существования: проблемы Любви, Совести, Сострадания, Самопожертвования.

Именно поэтому они вызывали и вызывают в современном русском обществе такой чуткий и широкий резонанс. Но именно поэтому же их успех и популярность приводят в неистовое раздражение существующую в современной России безбожную власть. Репрессии и гонения следуют одно за другим: лишают возможности служить в одном храме, переводят в другой, затем - в третий. На семью, друзей, паству различными, порою самыми ухищренными способами оказывают политическое, моральное, административное давление, с тем, чтобы создать вокруг него атмосферу изоляции и отчужденности.

Но недаром записано: слово да скажется! Слово отца Димитрия пало на благодатную почву. В трудные минуты жизни паства не оставила и не оставляет своего пастыря. Письма, петиции, личные ходатайства перед Патриархом и властями возымели свое действие: отец Димитрий Дудко продолжает свою, поистине подвижническую, деятельность.

Огромную роль также в его судьбе уже сыграла и еще может сыграть в дальнейшем поддержка со стороны мирового общественного мнения.