После Нуля (СИ)

Я упёрся ногой в её живот и дёрнул кольцо на себя. Плоть жрицы сильно оттянулась, подавшись за кольцом, но вырвать его я не смог. Из тех мест, где кольцо углублялось в живот Мизумены, потекли кровавые ручейки, перемешанные со светло-зелёным, а иногда жёлтым гноем. Я ещё дважды рванул кольцо на себя, заставляя жрицу, с каждым рывком, кричать всё сильнее.

- Ну а что, - пожав плечами, произнёс я, попробовать стоило.

Ручейки крови стали намного сильнее, а я, так и не вырвав из её тела это золотое украшение, взял кинжал и начал разрезать плоть Мизумены с внутренней стороны кольца. Когда этот главный амулет жриц Арахны, оказался у меня в руке, я, просунул в него три пальца, взяв его как кастет, и несколько раз ударил им по зубам орущей твари.

Её губы, свисая рваными лоскутами, превратились в кровавое месиво. Некогда, неестественно белые зубы, вывалились из её рта и упали на пыльную землю. Она больше не кричала. Голова Мизумены легла подбородком на грудь, а из её рта текла ярко-алая кровь, перемешанная со слюной, кусочками разодранных губ и осколков зубов.

Я подошёл к ней вплотную, вдохнув запах её крови, перемешанный с ароматом смерти, и тихонько произнёс:

- Ты спрашивала, откуда я знаю и нём? - спросил я жрицу, вертя золотое кольцо перед её глазами. - Мне об этом рассказал один человек, который сейчас направляется в гнездо твоей ебаной хозяйки. Он идёт туда вместе с нашей общей знакомой - Поршей, которая была дочерью моего друга. Думаешь, они везут твоей госпоже подарок, в виде крови Казимира, который был носителем Подачки? Нет. Они везут в ваше логово погибель.

Мизумена попыталась что-то сказать, но у неё не получилось.

- Не утруждай себя лишними движениями. - сказал я ей, медленно вонзая кинжал в рану на её животе. - Просто послушай. Отправляйся в Преисподнюю, и подготовь там местечко для своей госпожи.

Кинжал медленно полз вверх, глубоко вспарывая брюхо жрицы, а когда, наконец, лезвие упёрлось в рёбра, жизнь навсегда покинула её. После этого, я разодрал одежду с Вицирии, у которой в животе был такой же золотой браслет.

- Закончил с ними? - спросил у меня Кривой. - Если да, то пошли с Костей поможешь.

Я убрал, уже обтёртые от крови, золотые кольца в мошну и пошёл за Юркой. Помог ему донести тело Кости до места, где они разложили дрова для погребального костра, а потом молча стоял, глядя как язычки пламени расползаются по сухим дровам.

- А наш дом в той стороне? - встревоженно спросил меня сын, верно указывая направление.

- Да там, а что? - спросил я его.

Мне не было видно ту сторону, так как между мной и тем направлением, куда показывал Слава, горел высокий костёр.

- Там дым. Много дыма. - ответил сын.

Я отбежал в сторону и взглянул вдаль, туда, где к небу поднимались клубы серого дыма. Сердце, мгновенно ускорившись, начало с бешеной скоростью разгонять кровь по моему телу, а в глазах потемнело. Я не мог видеть, откуда поднимается этот дым, но я был уверен, что это горит моя община, и как только зрение прояснилось, я побежал. Побежал быстро, так, как никогда раньше не бегал. Даже тогда, когда мы убегали от псов Тормунда, которых он спустил на нас, я не бежал с той скоростью, с которой мои ноги, несли меня сейчас. Сзади, отставая от меня всё сильнее, бежали Слава и Юрка.

Прямая - кротчайший путь. Но пролегал этот путь через несколько оврагов, мелкую речушку, а потом через две улицы частного сектора. Я перепрыгивал через заборы огородов, отшвыривал от себя хозяев домов, через ограды которых я пробегал, ломая калитки и выбивая собой двери ограды, цепляясь и раздирая одежду в клочья.

Все четыре дома нашего Лукоморья горели, обдавая меня невыносимым для человека жаром. Но в тот момент я не был человеком. Я был сгустком ненависти, сосудом, доверху наполненным желанием убивать всех, кто окажется рядом!

По обеим сторонам от меня горел огонь, но до общей ограды - бывшей дороги между нашими домами, в центре которой я сейчас стоял, огонь не доставал. Я стоял и смотрел на почти два десятка изрубленных тел жителей нашей общины, среди которых я не мог не увидеть свою жену.

Упав на землю, рядом с женой, я начал тормошить её, словно пытаясь разбудить ото сна, но у меня ничего не выходило. Я положил голову ей на грудь и заплакал. Рыдая и всхлипывая, я просил у неё прощение за то, что она погибла из-за меня.

Я не помню, в какой момент ко мне подошёл сын. Он рухнул рядом, обнял мать и по-детски зарыдал, вновь превратившись в маленького, двенадцатилетнего мальчика.

Подняться я смог только тогда, когда огонь начал угасать. Издали, за нами наблюдали люди. Но это не были враги или их наблюдатели. Это были жители соседних улиц, обычные зеваки, которые пришли полюбоваться чужой трагедией. Видя, что я иду в их сторону, на ходу обнажая меч, они бросились бежать.

- Не надо. - остановил меня сын, схватив за рукав. - Хватит на сегодня смертей.

Я обернулся, посмотрел в его заплаканное лицо и тихо произнёс:

- Прости меня. Это всё из-за меня. Прости.

Он молчал, равнодушно глядя на меня, красными глазами.

- Не молчи. Скажи мне что-нибудь. Не молчи! - закричал я.