После огня идёт снег (ЛП)

Он был напуган, она это чувствовала, и сжимая его в объятиях, она тоже ощутила, как её внезапно охватило необъяснимое предчувствие: Я теряю его. Кили долго молчал, прижимаясь к ней, и Тауриэль уткнулась лицом в его макушку. От него пахло прохладным камнем и трубочным дымом, и запахи эти были и успокаивающими, и странно неуместными среди зелёного, травянистого аромата летнего вечера.

Наконец, он шевельнулся в её руках.

- Я люблю тебя, - сказал он с отчаянием и посмотрел на неё, не отрывая лица от её груди.

- Я тоже тебя люблю, hadhod nín, - ответила Тауриэль, - Но что… - она осеклась, понимая, что чуть не спросила ” Что ты сделал?”

Она не верила, что он был хоть в чём-то виноват, несмотря на то, что он сам думал иначе. Кили отодвинулся, но продолжал удерживать её за бёдра.

- Тауриэль, они хотят отобрать трон у моего брата.

- Что?! - конечно, она предвидела, что у них с Кили будут проблемы, но при чём тут Фили?

- Они говорят, - гном глубоко вдохнул и продолжил, - Они говорят, что наш род безумен, что это у нас в крови. Торин, как и мой прадед, Трор, впал в драконий недуг. И они уверены, что мы с Фили однажды тоже станем такими. Они говорят, что я уже безумен, потому что… - он стиснул челюсти и умолк, но она без труда домыслила остальное.

- Потому что выбрал меня.

Гнев вспыхнул в её груди, как яростное пламя. Как они смели даже предполагать, что любовь Кили была признаком безумия! Её жгла мысль о том, что эти чужаки могли опорочить подобным предположением самое чистое и благородное сердце.

- Если они могут сказать такое, значит они и впрямь… - не найдя на Вестроне подходящих слов, способных выразить её отвращение, она сердито выплюнула единственную фразу на Синдарине, которая пришла ей на ум, - Ionnath yrchuithyr!*

- Что… - отчаяние на лице Кили моментально сменилось удивлением, - Твой эльфийский язык очень красивый, но рискну предположить, что это не относится к тому, что ты сказала.

- Прости, - смущённо выпалила Тауриэль, - Это было действительно очень грубо.

Гном покачал головой.

- Уверен, они это заслужили.

- Ох, Кили, - выдохнула она, весь её гнев исчез так же быстро, как вспыхнул, оставив после себя только тошнотворное чувство в животе, - Мне очень, очень жаль, что это случилось из-за меня.

- Ты не виновата! - он яростно замотал головой, - Я должен был догадаться. Мне следовало подождать, пока королевство твёрдо не встанет на ноги, а уж потом начинать ухаживать за тобой. Я…

- Не надо… - эльфийка обхватила ладонями его лицо, - Ты не мог знать, что это случится.

Кили пристально смотрел на неё, и на лице его застыло несчастное выражение.

- Почему, Тауриэль? Почему все думают, что любить тебя неправильно? Ты такая… чудесная.

Она не знала, что на это ответить. Её переполняло чувство обиды, но обиды скорее за Кили, чем за себя саму, а ещё она была польщена тем, что он так высоко её ценил. Наконец, не в силах нарушить молчание, Тауриэль поцеловала его в лоб и снова прижала к себе. Как только его взволнованное дыхание успокоилось, а напряжение в теле ослабло, она продолжила:

- Скажи мне, как может совет оспорить права Фили? Разве это не измена?

Он поднял голову, чтобы заглянуть ей в лицо.

- Нет. Они не оспаривают права моего дяди. Они не могут отнять у него трон. Да и права Фили они не смогли бы отрицать, если бы не древний закон о престолонаследовании, согласно которому мой брат не был бы преемником Торина.

- Я не понимаю.

Все эти споры о наследовании казались ей странными. Всю свою жизнь она прожила под властью одного короля, чьё правление было таким же надёжным и вечным, как смена времён года.

Кили покачал головой, он слегка расслабился.

- Полагаю, вам эльфам почти не приходится беспокоится о таких вещах, - он вздохнул, - Я объясню. Но давай лучше сядем. Я смертельно устал.

Скамеек поблизости не было, но Кили подвёл её к гладкой стене башни у внутреннего края крепостного вала и усадил, сам прислонившись спиной к камню. Он до сих пор не отпускал её от себя.

- Итак, - начал гном, когда она устроилась между его согнутых коленей, - Когда-то давно закон Дурина гласил, что власть должна переходить от отца к старшему из ныне живущих сыновей. Если у короля не было сына, корона переходила к его брату, а тот передавал её своим сыновьям. Сыновья сестёр, как мы с Фили, никогда не смогли бы стать наследниками.

Тауриэль переплела свои пальцы с его у себя на животе и ждала, когда он продолжит.

- Но когда численность нашего народа начала уменьшаться, закон изменили, - Кили замолчал, когда она повернула голову, глядя на него любопытными глазами.

- Мой народ слабеет, так же, как и твой, - объяснил он, - Конечно, мы будем жить в Арде ещё много столетий, готов поспорить, мы не вымрем так быстро, но наша численность уже никогда не будет такой, как на заре мира. Сейчас нас рождается очень мало, а дочерей и того меньше, хотя мужчин в нашем народе всегда было намного больше.

- Ах, - прошептала Тауриэль.

Малочисленность гномьих женщин казалась ей удивительной, ведь среди её народа численность обоих полов была примерно одинаковой. Кили продолжил: