После осени. Поздняя РАФ и движение автономов в Германии (ЛП)

Тогда я знаю. Я осторожно двигаюсь по городу. Когда я добираюсь до квартиры, уже полночь. Я молюсь, чтобы кто-нибудь был дома, и звоню в звонок. Дверь открывается, я проскальзываю внутрь и вдруг чувствую, что слегка опьянел. Это женская квартирное сообщество. Женщины узнают меня, готовят еду, варят чай, стригут и красят волосы.] чай, стригут и красят волосы, дают мне что-нибудь надеть и радуются вместе со мной моей вновь обретенной свободе. Их солидарность очевидна и бесстрашна.

С ними я чувствую себя в полной безопасности и расслабленности, но через несколько дней я снова покидаю их, чтобы избежать риска для них. Но до этого, с их помощью, я могу познакомиться с легальными товарищами, которые, я надеюсь, смогут дать сигнал подпольщикам, где меня искать».

Чуть позже товарищи рассказали мне, что начали искать меня, как только услышали по радио весть о моем побеге. И действительно, они были намного быстрее и эффективнее преследователей.

В 1973 году Движение 2 июня все еще пользовалось широкой симпатией и поддержкой в левых кругах Берлина. В среде неакадемиков-отзовистов все еще существовал образ «движения», в котором нелегалы были организованным партизанским ядром взаимосвязанных социально-революционных легальных групп. После того, как студенческая элита начала «марш по институтам» и отвергла революционное насилие, остальная часть цветного политического движения посвятила себя партизанской борьбе и рассматривала подпольную организацию как часть себя, практически и политически поддерживая и защищая ее. Сеть связи между легально и нелегально действующими активистами была надежной и продуктивной.

Прошло всего несколько дней, как я уже сидел в машине с двумя нелегальными товарищами, с черными слепыми очками на глазах, и меня везли через весь город на заговоренную квартиру. Они были осмотрительны, в конце концов, мы еще не очень хорошо знали друг друга.

«Ты такая практичная баба, я думал, что ты наконец-то принесешь теоретическую голову на стол.

«Движение 2 июня», — сказала мне Раша через несколько дней, наполовину позабавленная, наполовину разочарованная.

«С чего ты взял, — спросил я, — ведь ты вытащил меня из-под старого ящика «Фольксвагена», а не из хдрсаала ФУ». Бар сказал мне, что они часто видели меня в Кройцберге, ремонтирующим мой старый автобус VW и мой древний мотоцикл.