После осени. Поздняя РАФ и движение автономов в Германии (ЛП)

Удача была на моей стороне, ничего не было обнаружено, и мы начали снова на следующей неделе. За это время я раздобыл двадцать марок и зашил их в свою одежду. Я взяла шарф в телевизионную комнату, чтобы спрятать волосы снаружи. Они длинные и светлые, что, пожалуй, бросается в глаза. На этот раз поговорка подходит лучше, потому что я намотала пилочку на конец. Так мои пальцы не болят. Тем не менее, незадолго до десяти я только на полпути, пилочка износилась, и мы уже видим, как наша свобода снова становится недостижимой. Тогда я сажусь в люк, держусь за оконную раму и прижимаюсь обеими ногами к верхней, свободной части решетки. Я отгибаю ее в сторону, по сантиметру за раз. Я с трудом верю своим глазам, пытаюсь просунуть голову и плечи — получается! Мы ликуем! «Давай, мы почти свободны!». Мы отдергиваем шторы на окне и обвязываем их вокруг решетки. Стрелы женщин летят от телевизора к нам, они завороженно смотрят, здесь настоящий фильм, а не кино. Никто и не думает бежать на звонок. Я выхожу первым и не успеваю вернуться, как подъезжает милицейский патруль. Мы не успели узнать, через какие промежутки времени она совершает обход. Все пошло кувырком. Теперь я торчу снаружи на решетке, не двигаюсь, затаив дыхание и вознося молитвы к небесам. Это все, что я могу делать.

Они неторопливо проезжают мимо, не поднимая головы. Я сползаю по решетке радиатора и спрыгиваю оттуда на улицу, не поранившись. Ни машины, ни полицейского, ни души в поле зрения. Я убегаю и непрерывным бегом добегаю до Тиргартена. Подъезжает такси. «В центр, пожалуйста».

Должен ли я благодарить удачу или судьбу за то, что мне удалось вырваться из плена и спуститься прямо под землю? Нет, как я могу это сказать? Это только помогло мне добиться того, чего я хотел.