После осени. Поздняя РАФ и движение автономов в Германии (ЛП)

«Движение не может быть просто распущено, как садовый клуб», — воскликнули Бар и Ронни, когда прочитали весьма неловкий «документ о роспуске» подпольного Движения 2 июня. Они были абсолютно правы, но движение возникает из движения, а где есть застой, там нет больше движения. Движение 2 июня, как его понимали заключенные товарищи, которые все еще держали его в уме, существовало уже давно, до этого превратилось в химеру задолго до появления этой газеты 167. Кроме нас — нелегалов первого и второго часа — и после нас, «движение» больше не производило ничего организованного, связующего, потому что его революционные потенции были очень скоро погашены, поглощены искусной социал-демократической политикой и запуганы безжалостной политикой преследования. Наши силы еще питались революционными страстями начала движения 1968 года, но изжили свое революционное существование, что неизбежно и логично привело и к нашему политическому истощению. В 1976 году Движения 2 июня уже не существовало, но мы, небольшой партизанский отряд, возникший из него, все еще существовали. И мы были далеки от мысли сдаться. Когда мы вернулись из Йемена в 1976 году, у нас в сумках были новые концептуальные идеи.

Возвращаться в Берлин не имело смысла. После арестов 1975 года вся логистика и поддержка рухнули. Почти все технические материалы попали в руки полиции. Нам пришлось начинать с нуля. Кроме того, за прошедшие годы берлинская местность была значительно изрезана следственным аппаратом, Управлением по защите конституции и политической полицией.

В лагере мы больше думали о внешнеполитических интересах ФРГ, ее европейской политике, роли НАТО, роли ФРГ в ней. Находясь далеко от Германии, мы теперь рассматривали маленького монстра в более широком контексте и стремились укрепить его. Здесь также сыграло свою роль влияние Абу Хани. В целом, связь с освободительной борьбой палестинцев сместила наши политические взгляды в сторону более глобальных соображений. Ведь положение палестинского народа было взрывоопасным несправедливым результатом имперской политики Запада.

Внутреннее общественное движение стало для нас менее важным, поскольку оно казалось незначительным и не имеющим влияния на судьбоносные решения в стратегических центрах.

Левые отказались от своих революционных целей, они отказались от партизан, теперь мы отказались от левых и полагались только на себя и узкий круг сочувствующих. Я все еще чувствовал себя достаточно сильным для каждой победы и каждого поражения.