После осени. Поздняя РАФ и движение автономов в Германии (ЛП)

Для меня очень сильным было ощущение того, что антиимпериалистическая сила находится у меня за спиной в такой конкретной форме, а не только как объективная величина в стратегических соображениях. Это вернуло меня к традиции преемственности в истории классовой борьбы, в которой я всегда видел нашу борьбу на Западе. Но на Западе эта преемственность все менее и менее ощутима. В конце концов, только в саморефлексии партизан.

Это чувство усугубляло ощущение нашей общей политической изоляции. А также мой личный дрейф в losgeldstheit. В капитализме я всегда нахожусь на территории, которая занята без остатка. Идеология, мораль, культура, экономика, политика — в какой бы области я ни находился, я остаюсь везде и всегда бесстрастным в мыслях и действиях. Есть только нелегальный революционный коллектив как место самоопределения, но он больше не работал для меня как место самоопределения. Возможно, я был готов к сцене. ГДР дала мне приятное ощущение, что я нахожусь на освобожденной территории. Конечно, люди еще не думали и не жили так, как я хотел бы, чтобы они жили в свободном обществе, но здесь весь взгляд на мир, взгляд на людей и их будущее просто отличался от капиталистического мира. Здесь присутствовали потребность и стремление к социальной справедливости, отслеживание и развитие солидарных жизненных сил.

У меня не было никаких возражений, когда я был партизаном в партизанском отряде с ГДР как социалистическим регионом на фоне Партизанских действий против Запада. Однако я боялся высказывать такие мысли, скорее как чувство, потому что я потерял фон в ФРГ и был в опасности потеряться без конкретного ориентира. В долгосрочной перспективе я не мог продолжать борьбу без социального и политического встраивания.

Когда люди из MfS говорили об общих воинственных желаниях, их интерес всегда был направлен на старые и неофашистские организации и людей. Они никогда не теряли из виду фашизм как латентную угрозу и пытались убедить нас в необходимости борьбы с ним. Мы отвергали это как травму. Фашизм в его старых ценностях и формах — связанных с Третьим рейхом — носителями которых были НДПГ и неофашистские организации, был для нас социальным пережитком прошлого, которым можно пренебречь.