После осени. Поздняя РАФ и движение автономов в Германии (ЛП)

Когда триста тысяч человек выходят на улицы Бонна против размещения ядерных ракет средней дальности, почему они не готовы просто переехать министерство обороны, даже не прорваться через запретительную линию? Что мешает им сделать то, что они хотят, прямо и в момент их наибольшей силы? Страх перед полицией, которой они превосходят сто к одному? Страх перед абстрактной властью государства? Порабощения? Страх перед хаосом? Или это было ужасное, фундаментальное несогласие с системой, в которой они жили? Не были ли эти массовые мирные демонстрации ярчайшим выражением неприятия продолжающейся революционной политики, к которой мы стремились? Кто из этих трехсот тысяч человек на марше протеста хотя бы думает о партизанах в подполье как о как о проблеске надежды на политические перемены? Или как о революционном коллективе, ядре нового общества? Разве мы не идем по пути, по которому вряд ли кто-то из грандов хочет идти за нами и где каждая военная акция все дальше отдаляет нас от социальной реальности?

«Ты ищешь вонь масс», — обвиняет меня РАФ. «Только ваше сознание является решающим, из него вы должны бороться, вы — революционный субъект».

Мы имеем лишь очень слабую связь с событиями и движениями на нелегальных политических полях и вегетируем с нашим политическим анализом и разработанными на его основе стратегиями, исправленными, раскритикованными и удобренными ничем и никем, кроме нашего собственного сознания, «объединенный фронт западноевропейских партизан», фактически потемкинский акт сознания, воздвигнутый против военной мощи империалистов.

Во всех дискуссиях об этой концепции я впадаю в глубокое молчание.

 

 

 

 

 

 

 

Глава четырнадцатая

 

Я не могу найти аргументов ни в пользу, ни против. В принципе, я считаю, что планируемые удары по американским военным объектам Крдсен, Хай-дельберг и Рамштайн — это хорошо, но я больше не связываю их с подъемом революционной борьбы, ни с обострением политического сознания и воли в левых и тем более в либеральных слоях... Это будут атаки с целью самореализации и самоутверждения.

Вооруженная борьба как самореализация, как жизненный путь, как нишевая политика, как форма существования, не более чем муслянская коммуна, только более опасная и зрелищная. Речь больше не идет о совершении революции, которая становится возможной только с массами, классом, речь идет только о том, чтобы «быть RAF».