После осени. Поздняя РАФ и движение автономов в Германии (ЛП)

Поэтому я начинаю записывать свою историю как часть стратегии выживания, хотя иногда я спрашиваю себя: кто, когда я выйду на свободу, будет по-прежнему интересоваться тем, чего мы когда-то хотели? Почему ГДР была нужна и важна? Но неважно, я также пишу против своего собственного загрязнения.

Если нет сопротивления, то нет и истории, а есть лишь неуклонный процесс внутреннего упадка общества. История — это не действия правителей, это результат борьбы сил друг с другом и друг против друга. Сопротивление всегда подавляется, криминализируется и преследуется, потому что оно посягает на ценности и законы власти. Но без сопротивления нет прогресса. Общество загнивает и огрубевает, оно гибнет духовно, морально, культурно, развивается злоба и мания величия. Германия — это история проигранных революций и побежденного сопротивления. Подобно несокрушимому стальному тросу, кон- сервативное шовинистическое правление тянется сквозь века, сопротивляясь любым революционным преобразованиям. Милитаризм, расовая мания, две мировые войны, ликвидация ГДР и непрерывное стремление к мировой власти свидетельствуют об этом.

ФК свидетельствует об этом.

История сопротивления этому была и остается необходимой и образцовой.

Необходимой и образцовой, но в то же время и ущербной, ничтожной и вечно в меньшинстве.

Кто сегодня еще сомневается в легитимности крестьянских восстаний? Разве Томас Мюнцер не был выслежен и убит как преступник, предан и выдан церковью? Даже его правящие современники не могли смотреть на его борьбу иначе, чем с отвращением.

Терроризм» в Федеративной Республике Германии и в других западных государствах также был отчаянным восстанием против разрушительного и бесперспективного капиталистического государства. Я участвовал в этом восстании и имею право говорить о нем так, как я думал и чувствовал в то время. Должно ли пройти несколько поколений, прежде чем появится подлинная контр-история? Должен ли я рассказывать свою историю «критически» и не могу ли я просто рассказать, как это было для меня, для нас? Мне должно быть позволено разделить ту провидческую преданность, то глубоко убежденное чувство жизни, с которым мы вели партизанскую борьбу, независимо от более холодного и критического понимания моего нынешнего опыта. Невзирая также на превознесение в кругах, считающих капиталистические ценности, законы, мораль универсальными и их господство заслуженным.