После осени. Поздняя РАФ и движение автономов в Германии (ЛП)

Мы хотим засыпать пеплом парковку Springer. Мы делаем для этого напыщенную листовку: «Долой монополии смуты...». Это моя первая агитационная работа. Я полон энтузиазма и убежден, что она всколыхнет человечество. Заговорщически, в перчатках и с буквами Letraset, я пишу длинный, пламенный текст. К сожалению, его никто не прочитал, потому что наша ночная атака на концерн Springer провалилась из-за того, что мы не смогли поджечь бензин. Угольные запальники просто исчезают в луже бензина. Тогда нам приходится бежать и пытаться убежать. Ночные сторожа, бродящие по округе, слышали нашу возню и ругань. Они бьют тревогу.

Я учусь строить и бросать молли. Мы занимаем бывшую больницу БетахТен под социальные проекты и общую жизнь. Мы назовем его в честь Георга фон Рауха. После Петры Шельм он был вторым человеком, арестованным Службой государственной безопасности и принадлежал к Движению 2 июня. За дом Георга фон Рауха велись бесчисленные бои. Снова и снова стотысячная толпа нападала, громила только что построенное и обставленное, выгоняла молодых людей обратно на улицу, в дом или в тюрьму.

На чердаке дома Георга фон Рауха мы расстреливаем батарею моллисов. Отряды в сто человек снова атакуют. В штурмовых отрядах, с водометами и собаками. Мы хотим выбросить молли из люка в центр полицейской своры.

Подошли два товарища:

«Что ты делаешь, ты с ума сошел? Ты же пострадаешь».

Каждый день есть раненые и убитые, они должны оставить нас в покое», — брякнули мы в ответ.

«Прекратите, это конец для нас, если вы сбросите их вниз!».

Да, нас обманули, мы сделали это, но мы снова дали себя уговорить.

Мы боремся со всем, что помогает презираемой системе выжить и обрести легитимность: гражданские законы, буржуазная мораль, собственность, государственные СМИ, судебная система, полиция, тюрьмы, господство мужчин, повседневная политика берлинского сената, внешняя и внутренняя политика, и прежде всего банки.

Мы крайне радикальны, воинственны и с растущим ужасом и «ксбщеу» признаем ход вещей под властью денег.

Мы серьезно относимся ко всему, что делаем. Это важно. Я важен. Мы важны. Каждый камень, брошенный в стеклянные фасады банков, связывает нас с революционерами всего мира, с вьетконговцами в джунглях, с убитым Че Геварой, с тупамарос в Уругвае, с борющимися африканскими революционерами в Анголе, Мозамбике, Гвинее-Бисау, Намибии и ЮАР, с великими битвами рабочего движения на улицах Берлина. Мы гордимся, мы не боимся, на нас не влияет система, мы знаем, что происходит...