После отбоя

Борис кивнул головой. Он понимал: бригадиру хочется кому-то излить свою душу, незаслуженная обида, загнанная в глубину, рвалась наружу. Но к удивлению Точкина, Муромцев заговорил о другом:

— Сладу нет с Колькой: пусти на крышу, да и только. Вбил себе в голову: если штурмовать, то непременно верхолазом, монтажником или в крайнем случае кровельщиком. Видите как: в крайнем случае. Боюсь, выкинет какой-нибудь номер. Наши разговоры с ним — как с гуся вода, а к вам тянется…

Валентина, хозяйка дома, приветливо раскрыла дверь:

— Вот хорошо, прямо к ужину. Проходите, проходите!

В гостиной, возле книжного шкафа, сидел младший брат Ивана с раскрытым журналом «Пограничник».

— Добрый вечер, Коля, — приветствовал его Точкин.

— Мы уже виделись сегодня, — буркнул Муромцев-младший, не отрываясь от журнала.

— Говорят, у культурных людей принято: сколько раз в день встречаются, столько и приветствуют друг друга.

— Ну, значит, ты культурный.

Бориса озадачило начало разговора, вероятно, кто-то сегодня уже притрагивался к больному месту Коли. Но делать нечего, и его за тем же пригласили. Точкин стоял у книжного шкафа, рассматривал корешки толстых журналов и как бы между прочим спросил:

— Ну, как работается, Коля?

— Плохо.

— Это почему же?

Коля нахохлился, подумал: «Семнадцать лет, а все пеленают. И этот в роли няньки. На три, ну от силы на четыре года старше меня, а корчит из себя ветерана». И заговорил сухо:

— Брат сманил меня сюда? Сманил.

— Говори точнее, — вмешался старший. — Брат рассказывал об Алюминстрое, а ты ходил по пятам, упрашивал взять на стройку.

— Верно, ходил, просил, и ты обещал сделать из меня настоящего строителя.

— И сделаю.

— Когда? Вы хоть и старшие, а ничего не понимаете. Мара, девчонки работают на верхотуре при ураганном ветре, а я в затишинке на нулевом цикле кирпич подношу.

— А кто будет кирпичной кладкой заниматься?

— Инвалиды! — жестко бросил Коля и, демонстративно отвернувшись от собеседников, вновь уткнулся в журнал.

Муромцев-старший выразительно глянул на Бориса: смотри, мол, каков перец — и ушел в ванную. Валентина внесла на большой сковороде жаркое, водрузила на подставку посередине стола, Коля вдруг вскочил со стула, восторженно крикнул:

— Молодец, Точкин!

— Мы все время тебе говорим, — напомнила Валентина.

— Да я не о нем, — небрежно кивнул он в сторону Бориса. — В журнале про одного пограничника сержанта Точкина пишут.

— А может, именно о нем? — улыбнулся Борис, хотел заглянуть в журнал, но Коля захлопнул его, спросил:

— Ты где служил?

— На контрольно-пропускном пункте.

— Вроде вахтера, что ли? Мура! Здесь описывается, как одного шпиона в багажнике автомашины хотели провезти через границу.

— Да. Нам показалось подозрительным, что снаружи автомобиля багажник емкий, а внутри — мал.

— Правильно! Так это в самом деле у вас на КПП было? — спросил Коля, уже с удивлением глядя на Точкина. — В самом деле?

— Да. Только в журнале некоторые подробности опущены.

— За стол! — скомандовала Валентина, — Никак не отучу братцев: один непременно с газетой, другой — с книгой. Не чувствуют даже, что едят, не говоря уже о благодарности. Борис, садитесь, будем вдвоем ужинать.

— Коля, потом, — вступился за жену Иван.

— Не понимаю, почему нельзя одновременно есть и рассказывать? — не сдавался Муромцев-младший.

Но после строгого взгляда хозяйки и он смирился, но свою порцию тушеной свинины в соусе из натертого черного хлеба, лука и чеснока уплел так быстро, что Валентина с укором спросила:

— Коля, что ел?

— Не знаю, кажется, печенку.

Мужчины фыркнули, даже хозяйка улыбнулась. Но Коля и тут ничего не заметил, он с нетерпением наблюдал, когда, наконец, Точкин опустошит свою тарелку, а тот, как назло, неторопливо левой рукой нацеливался вилкой на очередной кусочек, макал его в душистый коричневый соус, так же неспешно отправлял в рот, аппетитно жевал, тянулся за очередной порцией. А на столе еще какие-то пирожки, значит, будет и чай. Нет, не чай — кофе. А его сначала будут молоть, потом закладывать в кофеварку, потому как Валя не признает готового, а непременно в зернах, непременно разных сортов: «Арабика», «Костариканский», «Йеменский», именно в такой смеси можно достигнуть идеального букета. А по мнению Коли, все равно какой, лишь бы черный. А можно и вообще обойтись без него. Просто заелись. То ли дело у мамы: миска щей, тушеная картошка с соленым огурцом, чашка молока — и будь здоров.

— Валя, можно я чайную посуду достану? — предложил Коля.

— Ее некуда ставить. И кофе не готов, потерпишь.

Но у Коли выдохлось терпение, он взял кружку, налил из-под крана холодной воды, залпом выпил и уже не сел больше за стол, устроился под торшером с журналом.

Наконец выпит кофе, съедено изрядное количество пирожков с вареньем. Борис поблагодарил хозяйку.

Коля бесцеремонно взял его за руку, увел в свой угол, спросил:

— Какие подробности опущены?

— Пожалуй, это не подробности, а наши промахи, о которых не хотел писать автор.