После отбоя

Фрося постелила на стол свежую скатерть, расставила посуду, разложила столовые приборы, мужу оборудовала место на прикроватной тумбочке, буркнула:

— Чего замолчали? Ругайтесь, раз не найдете другого занятия. — Вторым заходом она принесла сковородку жареной картошки с колбасой, тарелку с солеными грибами, открытую банку шпрот. Третьим — бутылку водки и три стопки. Разложила съестное по тарелкам, наполнила стопки, первой подняла свою, съехидничала: — Ну, враги, за что выпьем, может, за дружбу? — и, не ожидая мужчин, опорожнила свою посудину.

Лешу покоробила эта запьянцовская удаль: не выпила, а плеснула в рот, шумно выдохнула, наколола вилкой гриб. Он подметил: Колотов тоже недоволен развязными манерами жены, смотрит осуждающе. Невольно возникала мысль: кто кого здесь приучил к спиртному? Фросю взгляды мужчин не тревожили, она вновь наполнила свою стопку, протянула руку, чтобы чокнуться с Иванчишиным, но тот сделал вид, что не заметил ее движения, подошел к кровати, тронул Колотова за плечо:

— Приказ: не выходить на работу без разрешения врача! Проверю.

— Леша, когда я отлучаюсь, за бригадира остается Тимофей Бобров. Если обратится за чем…

— Не бойся, не обидим.

ГЛАВА ПЯТАЯ

1

В бригаду Муромцева прибыло пополнение — скрипнула дверь бытовки, послышался звонкий девичий голосок:

— Здравствуйте!

Женька за всех ответила:

— Привет! Кто такая?

— Мобилизованная! — гордо произнесла Юля Галкина. — У нас половину учебного комбината мобилизовали на штурм пускового корпуса. Я попросилась к кровельщикам.

— Ты же учишься на машиниста башенного крана, — удивленно сказал Точкин.

— Ну и что? Кто призывал овладевать несколькими специальностями?

— Овладевать постепенно, а ты сразу на тридцатиметровую высоту в морозное пекло.

— Это уже мое дело, — отрезала Юля.

Вошел Муромцев, понял, что новое пополнение приняли неласково, и распорядился:

— Женя, отведи ее на склад к тете Маше, помоги экипироваться. — Затем отозвал в сторону Точкина, объяснил: — Знаю, о чем думаешь: Колю, брата, не пустил, а девчонку взял. Не брал. Категорически. Она нашла Лешу, охмурила его, и тот предложил зачислить в бригаду. Надо поручить Гене опекунство над ней. Вот морока! — Затем объявил всем: — Через час на крышу начнут подавать асфальт.

Вскоре после ухода Женьки и Юли в бытовку ворвался Ваня Щедров, увел Бориса в коридор, объявил:

— Юля с ума сошла! Заладила одно: мое место там, где труднее. Мара всех девчат сделала ненормальными. Отговорили? — с надеждой спросил Щедров.

— Не удалось. И тебе не удастся. Единственное, что обещаем, — охранять ее на крыше, как охраняли в вагоне…

Работа кровельщиков зависела не только от наличия материалов, но и от температуры воздуха, ветра, снегопада. Сегодня внизу минус двадцать девять, а наверху минус тридцать два. Значит, прежде чем принять асфальт, надо прогреть плиты, иначе асфальт не соединится с железобетонной основой. Прогревали паяльными лампами, асфальт разбрасывали лопатами, затирали, укатывали катком.

Мара, Женька и еще двое кровельщиков ползали по плитам с паяльными лампами. У Юли эта лампа почему-то все время гасла. Гена терпеливо объяснял девушке, в каком режиме устанавливать горелку, как защищать пламя от ветра.

Десять плит уже разогреты, а асфальта нет, через четверть часа они остынут, придется вновь обдавать огнем. Гена подсказал: плиты надо укрыть, дольше будут держать тепло. Легко сказать — укрыть, а чем? Ветров вспомнил, что в кладовке общежития десятки списанных матрасов, не знают, как избавиться от них. Муромцев подхватил инициативу, обратился к Точкину:

— Борис, сможешь раздобыть?

— Попробую.

— Перехватывай любой транспорт, доставай любым способом, кроме разбоя.

Хорошо, что Точкин встретился с Лешей, доложил о «командировке», тот, не дослушав, втиснул Бориса в свой газик, приказал:

— Скачи! И действуй не от имени бригадира, а от моего…

Через полчаса матрацы были подняты на крышу, прогретые плиты укрыты, можно принимать асфальт.

Первая бадья с раствором зависла над крышей. Бригадир, сигналя варежкой, подвел ее к обозначенной площадке, с силой дернул за трос — и из разинутой пасти повалила черная дымящаяся масса. Кровельщики сноровисто орудовали лопатами, сам бригадир вместе со всеми выравнивал, затирал, укатывал. Наверно, все видели, как медленно асфальтируются улицы, дороги даже с применением совершенных машин, а здесь все делалось вручную, да еще на наклонной плоскости, на большой высоте…

Если бы сибирский ветер знал, сколько проклятий послано в его адрес кровельщиками, наверно, усовестился бы, остепенился. До полудня еще как-то можно было терпеть, а потом ветер вновь начал шуровать по крыше, гонять удушливый дым от смолистого месива, паяльных ламп, чьих-то подпаленных валенок. Но люди, казалось, ничего не замечали, работали не разгибаясь. Особенно тяжело было асфальтировать карнизы и самую высокую точку корпуса — фонарь. Здесь кроме умения, опыта должны быть бесстрашие, физическая сила и спокойствие.