После пламени. Сборник

Подобная структура наблюдается в сражении Йовин и Мерри с Черным Всадником: сначала Йовин обезглавливает крылатое чудовище, служившее назгулу средством передвижения и похожее на дракона — неполная победа, и даже частичное поражение, так как назгул ударом палицы разбивает щит воительницы и ломает ей руку; затем Мерри вонзает свой клинок Всаднику «пониже кольчуги в подколенную жилу» [Толкиен] (тот же мотив магической уязвимости ног, ведущей к гибели), и почти одновременно с этим Йовин ударяет мечом в пустоту между плащом и короной, ибо назгул невидим. Здесь можно говорить об отсутствии третьего этапа, однако второй оказывается сдвоенным: Чёрному Всаднику было предсказано, что ни один смертный муж из воинов не сможет погубить его — ни Йовин (женщина), ни Мерри (не человек, а хоббит) не являются таковым, но их объединённые силы и мужество уравниваются с силой могучего воина, неся гибель Предводителю Кольценосцев[7].

Как показывает мировой мифологический материал, архаический поединок — либо первый, либо главный бой в эпической биографии героя [Баркова 1996а С. 69]. Центральные поединки масштабных эпопей реализуют именно эту структуру: таковы бой Ахилла с Гектором в «Илиаде», бой Кухулина с Фер Диадом и другие. Сюжетно такой поединок тяготеет к финалу общего повествования. Всё это мы видим во «Властелине Колец»: для Сэма бой с Шелоб является главным, для Йовин бой с Королем-Чародеем — фактически единственным, оба эти поединка играют определяющую роль в Войне Кольца.

Можно также усмотреть искомую схему поединка в том, как протекает в романе битва со Злом вообще, в глобальном смысле: первый этап — разгром сарумановых орд, при этом нарушаются некоторые планы Саурона, он лишается относительно верного союзника (к этому же этапу можно отнести гибель в Пеленнорской битве Чёрного Всадника — могучего слуги и соратника Саурона); второй этап — собственно уничтожение Кольца как решающий удар; третий этап — устранение беспорядков в Шире, устроенных потерявшим былое величие Саруманом.

Несколько слов о мотиве собственно колец. Его корни уходят в германо-скандинавскую мифологию, в которой кольцо было символом могущества, удачи, славы и, безусловно, власти (Драупнир Одина), но могло и нести на себе печать проклятия (кольцо Андвари в истории Нифлунгов, проклятое золото Нибелунгов). В типологическом же смысле образ магического кольца восходит к волшебному предмету — одному из проявлений волшебного помощника (персонифицируемой сверхъестественной способности героя, получаемой при посвящении) [Пропп 1948. С. 277—278].

Тема кольца, возбуждающего стремление к власти у того, к кому оно попадает, объединяет роман Толкиена с оперной тетралогией Рихарда Вагнера «Кольцо Нибелунга» [Королев. С. 588]. Сам Толкиен Вагнера не любил, подобные сравнения его лишь раздражали, однажды он выразился по этому поводу так: «Оба кольца были круглые, и на том сходство и кончается» [Карпентер. С. 319]. В действительности, различие между перстнем Альбериха у Вагнера и Кольцом Всевластия у Толкиена довольно существенное: первое «лишь возбуждает в своём владельце стремление к наживе и — опосредованно — к власти» [Королев. С. 588], второе действует значительно более тонко, играя на желаниях и тайных мечтах своих «хранителей» [Королёв. С. 588]. Кольцо Всевластия — сокровище, обладающее собственной свободной волей (образ, фольклору не свойственный). Его сила велика, подкреплена силой того, кто его создал; оно само выбирает себе владельца (точнее, именно хранителя — владеть Кольцом в прямом смысле нельзя, оно само себе хозяин).

Устоять против соблазна завладеть Кольцом и не подпасть под его волю дано не многим. Особенно трудно выдержать искушение Мудрым — они слишком хорошо знают, сколь велико могущество Кольца, как приумножится их собственная сила, объединившись с силой, сокрытой в сокровище. Поэтому отказ Гэндальфа и Галадриэли принять Кольцо означает для них серьёзное испытание, нечто сродни духовной инициации, но инициации с обратным знаком: важно именно то, что они не изменяются, а, напротив, остаются собой. Интересно то, что Кольцо абсолютно не имеет силы в землях Тома Бомбадила — вероятно потому, что его власть нисколько не интересует, в своём краю (мире) он полновластный хозяин, этого ему достаточно.

Единое Кольцо управляет всеми остальными (кроме Трёх эльфийских): Семью, переданными гномам, и Девятью, предназначенными для людей. Оно главнейшее, и, обладая волей, подчиняет себе другие Кольца — то есть именно Кольцо Всевластия собственно и является истинным «Властелином Колец», тогда как Саурон — лишь его создатель.

2. Мифологическое клише в романе: образы

На некоторых из образов романа хотелось бы остановиться подробнее. В первую очередь, это те образы, которые находят параллели в основных мифологических жанрах: сказке, эпосе и, в определённой мере, мифе, а также образы, воплощающие в себе черты Богини-Матери и черты Владыки мира смерти.