После пламени. Сборник

Подводя итог, следует обратить внимание на ещё одну деталь. Гэндальф — хранитель Кольца Огня. Но в отличие от Колец Воды и Воздуха, Кольца Огня никак не проявляет себя на страницах книги. И это неудивительно, поскольку, как показал наш абрис мифологической структуры романа, кольцо — это устойчивое выражение понятия «антиось». Элронд и Галадриэль пользуются своими Кольцами, оберегая при их помощи Имладрис и Лориэн,— и, по сути, терпят поражение, будучи вынуждены уйти (показательно, что Келеборн, не связанный силой Колец, за Море не уходит). Гэндальф же уходит потому, что его миссия выполнена, для него нет трагедии расставания. Он, подобно Фродо, скорее хранитель, чем обладатель Кольца.

Приложение второе Типы мифологического мышления и формы их воплощения

На протяжении развития человечества мифологическое мышление претерпевало определённые изменения. Его древнейший этап — нерасчленённое мышление («инкорпорированное» — в терминах А. Ф. Лосева [Лосев], «пралогическое» — в терминах Л. Леви-Брюля [Леви-Брюль С. 333—347]). Для этого этапа характерно неразличение природных и культурных объектов [Мелетинский 1976. С. 166], вера в тождество части и целого, безразличие к временной причинности (последующее событие может быть причиной предыдущего), невыделение человеком себя из окружающего мира (на чём зиждется тотемизм — вера родство людей с определённым видом животных или растений). Представление о мире основывается на законе сопричастности (по Леви-Брюлю — «партиципации» [Леви-Брюль]), то есть отождествления различных предметов, лиц, явлений на основе того, что они обладают одинаковыми мистическими свойствами. Весь мир мыслится органически, то есть подобно живому организму [Лосев. С. 259], любой предмет — имеющим самостоятельную волю и способным превратиться в какую угодно другую вещь или существо (отсюда — принцип тождества противоположностей); в таком мире «всё решительно и целиком присутствует или, по крайней мере, может присутствовать во всём» [Лосев. С. 261]. Принцип всеобщего оборотничества и взаимопревращения властвует безраздельно: «Диффузность первобытного мышления проявилась и в неотчётливом разделении субъекта и объекта, материального и идеального (т. е. предмета и знака, вещи и слова, существа и его имени), вещи и её атрибутов, единичного и множественного, статичного и динамичного, пространственных и временных отношений» [Мелетинский 1979. С. 165]. Абстракции мыслятся чувственно, овеществлённо [Лосев. С. 276].

В романе Толкиена проявлением столь глубокой архаики является собственно образ Кольца Всевластья. Оно предстаёт обладающим собственной волей, оно само уходит от Голлума и попадает к Бильбо, само надевается на палец Фродо в трактире, само едва не касается воды в Зеркале Галадриэли, оно борется с волей Фродо и в конце концов побеждает его.

Другим примером проявления в романе черт инкорпорированного мышления является образ оживающих природных сил. Это и старый Лох в Древлепуще — дерево, наделённое злой волей, и образ Древлепущи в целом — лес, где тропинки «движутся», заводя путников в гибельную чащу. Это и река Бруинен, губящая назгулов (разлив Бруинена несколько менее архаичен, поскольку потом он объясняется не собственной волей реки, а приказом Элронда). Это и гора Карадрас, чья злая воля никакого отношения не имеет к Саурону: он препятствует Хранителям пройти через его перевал не из-за Кольца, а просто не допускает чужаков в свои владения (фактически, в самого себя). Наконец, это энты и хуорны, являющиеся одновременно и деревьями и разумными существами.

С дальнейшим развитием мифологического мышления формируется его следующий этап — демонологическое мышление (в терминах А. Ф. Лосева «демон» — «душа вещи», «субъект вещи», отделённый от материи [Лосев. С. 310]). «Демонологическое» мышление — начальная ступень развития абстрактного мышления. По Лосеву, демон «является существом стихийным, бесформенным, злым, аморальным… действующим всегда слепо… далёким от всякой человечности и даже от какой бы то ни было системы» [Лосев. С. 312—313], помогающей или губящей произвольно. Аморальность, непредсказуемость «демона» (духа, в дальнейшем — гения, бога) может быть объяснена его иномирностью, принципиальным противопоставлением его «чуждости», «инаковости» установленному Порядку общества людей [Гуревич 1979. С. 72—89]. Одной из важнейших черт архаического мышления была вера в предопределённость человеческих поступков, внушённость действий и мыслей демоном, в последствие — богом. Лосев приводит огромный список примеров последнего, взятый из поэм Гомера [Лосев. С. 320—323].