После победы славянофилов

Но для того, чтобы Сухуму стать климатической станцией одной из лучших в мире, необходимо, наконец, о нем позаботиться. Сейчас он почти совершенно отрезан от кавказского материка, и сообщения совершаются лишь пароходами, заходящими зимой всего раз в неделю в каждом направлении. Шоссе, когда даже будет закончено, не очень-то приблизит Сухум к конечной станции железных дорог России, и по нему пассажиры до Сухума ездить не будут; Сухум необходимо соединить железной дорогой с одной стороны с Владикавказской линией, с другой — с Закавказской. Согласно исчислениям инженера Андреевского, обе эти линии хотя и представляют более длинный путь в обход Главного Кавказского хребта, обойдутся дешевле и будут более провозоспособны, чем проектируемая линия Владикавказ — Тифлис, обслуживающая лишь Тифлисскую губернию.

Да и кроме того, если даже эта последняя железная дорога и будет проведена, соединять Сухум хотя бы со станцией Ново-Сенаки Закавказской дороги все же придется, ибо нельзя же забросить в таком отрезанном от центра положении лучший из Черноморских портов.

XV. Новый Афон

Я буду придерживаться в описании хронологического порядка, а потому, несмотря на то, что мы с А. Ф. Баталиным посвятили почти три дня предварительному осмотру сухумских культур и садов, расскажу об этом при втором осмотре в составе всей экспедиции, а теперь перехожу к нашей поездке в Новый Афон, куда мы отправились на встречу министра и где нам предстояло ознакомиться с культурной деятельностью русских монахов.

В Сухуме прекрасные извозчики в фаэтонах, запряженных парой бойких кавказских лошадок. Мы наняли одного из них за 4 рубля туда и обратно, то есть на целый день, хотя могли бы воспользоваться и срочными дилижансами, берущими до Нового Афона всего по 50 копеек с человека.

Расстояние около 20 верст. Местность — очаровательный нагорный берег, по которому шоссе то приближается к самым кручам, то огибает невысокие холмы, то наконец спускается вниз на плоский берег. Культуры почти никакой, если не считать ничтожных поселков.

Кому принадлежат эти благодатные земли, казне или разобраны частными лицами — нам узнать не удалось. Но большая часть их в совершенно диком состоянии. И это там, где скромная семья могла бы безбедно существовать и кормиться на ½ десятине. И вот вместо цветущего и людного берега с высокой культурой расстилаются живописные пустыри, плещет безграничное море, на котором не видно в соответствии безлюдному берегу ни одного дымка парохода, ни одного паруса да вырезываются на горизонте дикие вершины альпийских или итальянских сосен.

Самый резкий контраст с этой дичью и глушью, с этими бесконечными чередованиями плантаций гигантских папоротников, держи-дерева и шапок ломоноса на изуродованных деревьях, представляет монастырская территория. Сразу из томительной пустыни путник попадает в царство кипучего, огромного труда, не оставляющего ни одного клочка земли без внимательной обработки. Раскрывается картина широкого и разнообразного хозяйства, в котором сразу чувствуется превосходно соображенный и неутомимо-последовательно проводимый план.

Как побывавший на старом Афоне, я сразу узнал и это хозяйство, и это неуловимое «нечто», которое им движет и которое здешний монастырь, питомец старого Руссика, принес с собой как традицию, как культурный завет. Это «нечто» — просветительная и культурная работа «Бога для» с полным отречением от своего «я», с полным пожертвованием своего личного труда и своей земной жизни ради высших целей, вверенных строгой, можно сказать, железной руке настоятеля.

Ново-Афонский Симоно-Кананитский монастырь — обитель сравнительно очень молодая. Первая мысль об основании на Черноморском берегу отделения русского Пантелеймоновского монастыря возникла всего в 1874 году, то есть не больше 20 лет назад. В это время в старом Руссике шла упорная национальная борьба между греками, захватившими русскую обитель, и ее хозяевами. Изнемогающая горсть русских, лишенная всяких прав, доходила до такого отчаяния, что уже подумывала о выселении со святой Горы. Предчувствовались также и неблагоприятные политические обстоятельства. Воздух Востока был пропитан собиравшейся грозой. Нужно было приискать место, где бы русская братия Афона могла найти верное прибежище, не разрывая вместе с тем связи с Афоном. Руссик начал искать такой уголок в пределах России, на Кавказе.

Эта мысль русского Пантелеймоновского монастыря совершенно совпадала с видами нашего правительства. Тогдашний наш посланник в Константинополе граф Н. П. Игнатьев указал Сухум в качестве места для новой обители как ввиду его стратегического положения, так и ввиду культурного значения монастыря среди полудикой Абхазии, и, заручившись благосклонным содействием наместника кавказского великого князя Михаила Николаевича, горячо ходатайствовал перед покойным Государем Александром II о даровании Руссику земельного надела близ Сухума, на месте, выбранном в 1875 году уполномоченными монастыря с иеромонахом Арсением во главе.