После праздника

— Объяснить вам, как я понимаю художественный образ? Образ — это личность, существующая в согласии со временем. Отвечающая этому времени, выражающая его. Да, можно сказать, избранники. Вот они-то меня и интересуют. Слабые, брюзжащие — нет! Время плюс личность — вот единство! Тот, кто не нашел себя в своем времени, ничтожен, мелок — и ответственности за него никто не несет. Время — это стихия. И нельзя ей не подчиниться. Все попытки тут — нужны ли примеры? — оказываются беспомощными, смешными в конце концов.

Он имел в виду тут конкретно свое время. То есть когда у него был успех, когда его хвалили, и на выставках демонстрировались его работы, и его гиганты возвышались на площадях.

Конечно, у каждого человека есть свое время. То, скажем, десятилетие, когда он наиболее полно жил, наиболее успешно трудился. Это происходит в силу разных обстоятельств: и физических — здоровье, молодость, и психологических — их выявить уже сложней. Но и время, конечно же, ставит на людях свой, характерный именно для этого периода, знак. По таким знакам отличаются поколения. Знак «плюс», знак «минус» — их еще надо расшифровывать и расшифровывать потомкам. Но некоторым из современников, наблюдателей, свидетелей, знающим все, так сказать, из первых рук, дано бывает — правда, очень редко — взглянуть на сиюминутные текущие события как бы в перевернутый бинокль — отдаленно, в открывающейся внезапно перспективе — точно уже из будущего. И тогда…

Бывает также, что в одну человеческую жизнь входят несколько, так сказать, времен, разграниченных определенными событиями истории, изменяющими воззрения, позиции людей. И тогда появляется возможность сравнивать.

Но не все пользуются этим правом. Некоторые, несмотря ни на что, продолжают существовать в том времени, которое их сформировало и как бы законсервировало в себе, заставляя отторгать все новое как неправильное, чуждое. Судьба таких людей трагична. Трагична еще и потому, что выпадает часто на долю натур страстных, преданных, в какой-то степени даже фанатичных. Но также и тех, кто попросту упрям, ограничен, злобен. И не так легко провести тут грань. Но в той или иной мере все эти люди — пленники…

…Итак, жизнь человека продолжалась, а время его минуло, ушло. Лучшее, он считал, время…

Каждое утро он шел к себе в мастерскую. Работал. Богоподобные гиганты окружали его. Время от времени он обменивался с ними взглядом.

Он говорил, споря с кем-то:

— Надо отображать добродетель во всю силу этой тенденции. Да, как Шекспир… Да, я так его понимаю. Белое так белое, черт возьми! А портить все ложкой дегтя ради пустого правдоподобия? Какое убожество… Хотя понимаю, — продолжал он, — трагизм, излом, изверченность всегда представляли большой соблазн в искусстве. Но надо стать выше, надо побороть в себе это искушение. Ведь утверждать что-либо значительно труднее, чем опровергать. Ну разве не так? А, не согласны?..

Ему нравилось рассуждать на такие темы. Но мешала раздражительность, которую он испытывал к собеседникам. Он в каждом видел теперь противника. Все, все, ему казалось, переменилось. И находил в том предательство. Ну и как было жить?..

Он был известен и вдруг оказался забыт. Его творчество объявили устаревшим — ну разве справедливо? Ведь раньше хвалили, ведь раньше казалось — всем нравилось! Так кто же отступник?.. Он принял тогдашние требования, тогдашние вкусы, как веление своего времени. Он в этом времени безраздельно и с готовностью растворился — за что же его было винить?

Он трудился, работал — и успешно! Удачи сопутствовали ему. Но жизнь поставила перед ним испытание, заставив шагнуть в новый период, логическое развитие предшествующего, — но он не мог воспринять это новое, это сегодня как продолжение, потому что целиком был привержен — нет, скорее даже прикован — к прошлому, к вчера. Ему не хватило дыхания… Не оказалось сил оттолкнуться и плыть дальше. Он искал и не видел привычных опор. Не было у него теперь ориентации. Но была ли она раньше?.. А может, ему еще и недоставало того художнического чутья, которое в инстинктивном стремлении к правде, к познанию истины ведет человека на шаг ну хоть чуть-чуть впереди существующих в данный момент представлений — он разведчик, исследователь и вот только тогда и может выразить свое время и является в подлинном смысле его представителем. А нет, так последующая временная волна непременно захлестнет его… Но — легко говорить! — а как трудно на самом-то деле предвидеть, предчувствовать это завтра!..

…Приговор сегодня ему был таков: нет таланта. Но диагноз тут должен был быть иным. Скорее, талант, природная одаренность не нашли опоры в характере, в качествах личности. Душа, ум человека заблудились, и талант оказался запертым, в тупике. Трудолюбие, фанатическая преданность своему ремеслу не спасли, так как само направление усилий, поиска было неверным: там не для чего и нечего было искать.