После рассвета будет закат

Такое чувство, что и не было никого и никогда в моей жизни, кроме моего Оленёнка. Друг как-то странно опять напрягся и по его лицу проскочила тень то ли грусти, то ли боли, то ли плохих воспоминаний, я не понял, но подозрения вновь пронзили моё сердце. Я чувствовал, что он другой, не такой как прежде, ведь я знал его с детства. Было что-то в его бравадах ненастоящее, искусственное и напускное, как будто он притворяется и старается замаскировать свои истинные чувства, спрятать себя настоящего от меня. И каждый раз, когда подобные мысли посещают меня, он как будто это чувствует и сразу меняет или тему разговора, или начинает шутит и балагурить. Ладно, разберёмся со временем. Рано или поздно я выведу его на чистую воду, и он поколется.

– А помнишь, как мы вдвоем тогда одну безотказную блондинку в «два ствола шпилили», ммм…как там её, Марина, кажется? Было круто, хоть есть теперь что вспомнить, правда, братка? – закатил он глаза, изображая пошлую мечтательность, в очередной раз подтвердив мои догадки о нём.

В этот момент я испытывал только отвращение от воспоминаний о наших с ним совместных похождениях, которые затопили мой мозг.

– Так, Марат, притормози, прошу. Это уже пройденный этап моей жизни, и я не хочу о нём даже вспоминать. Такого больше не будет никогда! – прервал его душевные излияния я, иначе до утра будет болтать, не заткнётся. – У тебя одни бабы на уме, лучше правда, книгу почитай для разнообразия, и именно буквы в ней читай, а не только картинки рассматривай.

– Почему только одни бабы, ещё девушки и женщины, и не одни, а много и в большом количестве, всякие разные и прекрасные, – в очередной раз сострил этот ловелас и дамский угодник, при этом подвигав бровями и потерев ладони друг о друга в предвкушающим жесте.

Ну хоть кто-то получает удовольствие от этой жизни!

– А Марину Викторовну тоже вспоминаешь? Дрочишь поди по ночам, представляя такую красоту? – подколол я его, напомнив ему о самой "шикарной" женщине в его жизни.

– Не напоминай, мой член после неё неделю в себя прийти не мог, забился в норку и носа не мог высунуть. Бедная Наденька переполошилась, что не могла его поднять. Что только она не перепробовала, мне кажется даже в церковь ходила, молитву о здравии заказывала, чтоб кое-кто в моих штанах воскрес из мёртвых! – делился он подробностями своих похождений, о которых я даже не знал.

Мне стало весело, и меня разобрал смех, что не очень понравилось Марату, и тот треснул меня, отвесив шутливый подзатыльник. А что только ему можно надо мной глумиться, я тоже не промах и в долгу не останусь.

На душе полегчало, Марат немного разрядил ту обстановку, в которую я попал. В его обществе мне всегда становится спокойнее, он верный друг, который прикидывается только придурком, но в случае чего на него можно положиться, как на себя самого. С ним весело, и всегда после нашей встречи этот веселый парень заряжает меня такой дозой оптимизма, что хочется горы свернуть, и чувствуешь себя всесильным и всемогущим.

Вот так и сейчас, я ехал в направлении дома в полной уверенности, что у меня всё получится. Перед тем как поехать домой, я решил последовать совету друга и заехать в книжный и цветочный магазин, чтобы порадовать мою птичку в золотой клетке маленькими мелочами, которые, я просто в этом уверен, заставят её, хоть и не в моем присутствии, немного улыбнуться.

С книжными произошла неувязочка, оказывается Шекспир невостребованный у молодежи автор. Проехал все, которые знал, но без результата. В отчаянии я кинулся на площадь Октября, где возле областного театра был блошиный базар. Там на развале я и нашёл то что искал: книгу советского издания, подарочной серии, на мелованной бумаге, с иллюстрациями и в идеальном состоянии. Забрал её, даже не торгуясь, схватив в руки, как самый дорогой фолиант, и поспешил в путь.

В цветочном салоне я купил тридцать девять бело-розовых роз, ровно столько, сколько времени мы знакомы с Олей. Приехав домой, первым делом поставил розы в ведро с холодной водой, добавил аспирин и немножко сахара, чтобы не подвяли, и поместил в прохладном месте, в кладовке. Перед тем как подарить их ей, я решил собственными руками удалить каждый шип с этих колючих, но таких же прекрасных, как сама девушка, цветов, чтобы ни один не уколол ее прекрасную нежную кожу. Хотел незаметно подложить розы на подушку рано утром, чтобы порадовать и немного удивить Олю своими ухаживаниями. Небольшой томик Шекспира положил в стол, собираясь преподнести как-нибудь при удобном случае, который хоть немного, но будет радовать её тихими вечерами и скрашивать её одиночество, если меня, вдруг, не будет рядом. Не удержавшись, я открыл его на случайной странице, наугад ткнул в строчку и прочёл:

"Всякое препятствие любви только усиливает её...."

Глава 18. Рустам.