После развода. Вернуть жену

Она не реагирует. Проверяю голову, которая только благодаря полотенцу, обмотанному как тюрбан, и коврику на полу ванной осталась не разбитой, и решаю, что передвигать ее можно. Беру бывшую жену на руки и несу в ее спальню, укладывая на кровать и накрывая простыней, потому что полотенце окончательно размоталось и упало, оставляя Элю полностью обнаженной — картина, которую я не смог бы проигнорировать, если бы не был так взволнован ее состоянием.

— Ну, давай! Очнись, Эля! — слегка бью ее по щекам, и ее ресницы начинают трепетать.

— Что случилось? — на пороге появляется обеспокоенная няня.

— Она упала в обморок и не приходит в себя, — бросаю ей, не отрывая взгляда от Эли.

Ловлю ее дыхание, смотрю пристально, убеждая себя, что это только ради того, чтобы убедиться в том, что с ней все в порядке. Не выйдешь же за дверь, просто положив ее на кровать.

— Батюшки! — охает женщина и, подойдя ближе, кладет сына Эли на кровать, положив рядом подушку, чтобы он не скатился. — А ну-ка отойдите.

Я уступаю ей место, и няня тоже первым делом начинает проверять голову Эли, аккуратно поворачивая ее в разные стороны.

— Ран и гематом нет. Надеюсь, бедняжка не ударилась головой. Вы не знаете, она ничем не больна?

— Вроде нет, — качаю головой, понимая, что на самом деле мало что знаю о жизни Эли сейчас. — То есть я не в курсе, она не говорила.

— Ну, не волнуйтесь, Демид Дмитриевич. Она могла потерять сознание на фоне стресса или у нее закружилась голова. Сегодня был непростой день. Принесу-ка я тонометр, и померим ей давление. Вы пока попытайтесь привести ее в чувство.

Она выходит, выглядя такой спокойной, что и моя тревога немного проходит. Сам не ожидал, что так испугаюсь, но сердце бешено колотится в груди. Сажусь на край кровати и снова хлопаю Элю по щеке.

— Эй. Очнись, Эля, — продолжаю звать ее.

Кожа под моей ладонью прохладная и нежная. Ее так и хочется касаться. Долго, без остановки, с наслаждением. И я делаю это, повинуясь инстинкту. Автоматически обвожу большим пальцем ее чуть приоткрытые губы и чертыхаюсь, вдруг осознав, что творю.

«Нет, я точно ущербный! Иначе не объяснить мою тягу к этой предательнице. Мне же нескольких секунд хватает, чтобы забыть, что она сделала!»

Отшатываюсь от нее, заметив, что ресницы снова дрожат и она немного приоткрывает глаза.

— Ты в порядке? — спрашиваю ровным голосом.

Она выглядит слабой и дезориентированной. Вертит головой в разные стороны и явно не понимает, где находится. Однако, стоит ребенку рядом с ней издать радостный возглас, как ее глаза широко распахиваются и Эля садится, панически оглядываясь и при этом уронив одеяло с груди, которая во всей красе предстает перед моими глазами.

Она быстро закрывается руками и снова натягивает ткань по самую шею, но эта картина уже отпечаталась у меня на подкорке, и от нее не избавиться. Грудь ее стала полнее, но все такая же красивая и притягивающая взгляд.

Черт, Эля доведет меня до ручки! Надо срочно уйти отсюда. Прокашливаюсь, пытаясь скрыть свою реакцию, и, когда девушка тянется к радостно дрыгающему ногами и руками сыну, останавливаю ее:

— Не бери его пока, ты же слаба. Рита сейчас померит твое давление.

Эля смотрит на меня удивленно, с некоторой опаской, как будто в каждом слове видит подвох, а потом, кивнув, ложится на бок, лицом к ребенку, притягивая его к себе и приобнимая одной рукой. Ее волосы мокрыми и спутанными прядями укрывают плечи, и, когда одна прядь падает прямиком на лицо мальчика, он удивленно булькает, после чего хватает ее крошечной ручонкой и с силой дергает. Быстро отворачиваюсь, потому что неожиданно нахожу это забавным. Но моя улыбка здесь была бы неуместной.

К счастью, в этот момент возвращается Рита с тонометром, всячески выражая Эле свое сочувствие, и я понимаю, что могу уже убраться.

Запираюсь в ванной и раздеваюсь, в последний момент замечая лежащий на полу мобильный Эли. Беру его в руки и в этот момент вижу на экране входящее сообщение с частью текста. Оно от Алика.

«Я уже скучаю, Эля. Не могу дождаться, когда ты приедешь. Нужно многое обговорить. В том числе и…»

Остальной текст не виден, но и так ясно, что это обычные для любой пары нежности. От увиденного темнеет перед глазами, хочется расколошматить телефон, уничтожив все следы обнаруженной и подтвержденной измены Эли. Измены?! Ха! Она мне не жена, так отчего так гадко на душе, что хочется пойти к ней и потребовать объяснений?

Не имею права. Она может крутить шашни с Аликом, с медбратом, с кем угодно. Но только после того, как выполнит то, для чего я ее привез сюда. Пусть катится к чертовой матери!

Кружу по ванной, не в силах унять злость.

Значит, они все еще вместе. Не расставались все это время? Что же тогда Эля все еще живет с матерью? А он почему не воспитывает собственного сына?! Одни вопросы, на которые я не хочу знать ответов! Это не мое дело. Какая мне разница, в конце-то концов?!