– Как ты можешь?.. – хрипит он.
– Не нравится сказка? Странно. Остальные были в восторге. Даже предлагали обратиться кое-куда, дать пару интервью. За это, между прочим, деньги платят, и неплохие, а мне они очень, очень нужны. Если вы не согласитесь на мои условия, то обещаю, вы будете мечтать о пуле между глаз. Вы, конечно, можете попробовать закрыть мне рот, но есть те, кто молчать не станут. И те, кто захочет отомстить. И уже станет неважно, где правда и сколько ее в моем рассказе. Мы будем разбираться и разбираться, судиться и еще раз судиться, но и это не все… – искоса смотрю на Лешу и подмигиваю ему. – Сломанный нос покажется приятным воспоминанием после того, как на тебя начнется охота. Уж я об этом позабочусь.
Дядя Слава опускает голову и сжимает пальцами подрагивающие колени:
– Ах ты, мерзкая дрянь…
Его слова меня не задевают, я слишком довольна собой и слишком взбудоражена. Шантаж и блеф – рискованно, но эффективно. Главное, правильно подобрать рычаги. Тихо ликую, потому что все идет именно так, как нужно. Они раздавлены. Напуганы. Верят в то, что я могу разрушить их жизнь.
– Ты забыл добавить, – подсказываю я. – Такая же, как и твоя мать.
Он резко вскидывает подбородок, распахивая глаза в приступе гневной паники. Понимаю, что слова бабушки оживают, и боль пронзает грудь. Я так надеялась, что это ложь. Мне всегда казалось, что дядя просто слишком сильно скорбит по брату, но нет. Он скорбит по ней. И еще полгода назад я бы, наверное, ему даже посочувствовала, но теперь не могу. Не хочу! Это его не оправдывает!
– Не говори о ней! – приказывает дядя, забывая, в каком положении сейчас находится.
– О ком? – смело спрашиваю я, надавливая на его болевую точку. – О моей матери? Или о твоей любимой женщине? Ах да… это ведь один и тот же человек. И мне вот что интересно, дядюшка, почему ты решил, что стоишь выше меня? Что ты здесь важная персона? Ты ничего не значил для нее. Уверена, она была прекрасной и умной женщиной, поэтому и послала тебя куда подальше!
– Заткнись!
Приходится снова ткнуть в него пистолетом, чтобы утихомирить:
– Сиди! Я могу выстрелить случайно, и ты сдохнешь раньше, чем твои руки доберутся до моего горла. Ну, или попробуй встать… дай мне повод это сделать.
Дядя прижимается к спинке дивана, а я сглатываю вязкую горькую слюну, прежде чем задать еще один вопрос:
– Как они умерли?
Молчание прокатывается по полу и ползет на стены ненавистного мне дома.
– Что с ними случилось?! – требовательно спрашиваю я еще раз.
Хочется подойти и ткнуть дулом ему в лоб, но это слишком опасная позиция. Лучше так не подставляться, мы все уже на грани. Вспоминаю, как в детстве дядя Слава любил считать, прежде чем наказать меня. Как будто давал время успокоиться, но тем самым угнетал лишь сильнее.
– Один, – произношу я громко и четко. – Два…
– Я расскажу! – вскрикивает тетя Рита.
– Нет, – улыбаюсь я, медленно мотая головой. – Хочу послушать его.
Это будет плата за то, что он сделал со мной. Пусть вспоминает. Пусть проживет все это еще раз. Он глушил свои чувства ненавистью сначала к ней, потом ко мне, но это только его боль, его грязь, пусть в ней и захлебнется. Мне не нужны извинения или раскаяние, они никогда не станут настоящими, а вот страх и безысходность – то, что нужно.
– Слава, расскажи ей… – умоляет его тетя. – Она тогда успокоится и уйдет. Правда, Алена? Мы сделаем все, как ты сказала, только не надо…
– Да, Слава. Расскажи мне, – мрачно повторяю я. – И я тут же уйду. Обещаю.
Дядю неистово трясет. Лоб потеет, желваки дергаются на полном лице. Смотрю на него с отвращением и ненавистью. Ничего не могу с этим поделать, он сам ее во мне взрастил.
– Их убили, – могильным голосом говорит дядя Слава.
– Кто? Как? Почему? – закидываю его вопросами.
– Три человека напали на них ночью. Хотели ограбить. Твой отец… – Он морщится, словно съел какую-то дрянь, и я сама чувствую отвратительный вкус во рту. – Он полез в драку, вместо того чтобы просто отдать деньги и ценности. Получил два ножевых. Смерть от потери крови.
– А мама? – спрашиваю сквозь учащенное дыхание.
– Варя… – Дядя Слава отворачивается, прижимая пальцы к векам.
И это злит еще больше, доливая ненависть в уже полный сосуд. Он не имеет право скорбеть. Он не заслуживает даже имя ее помнить!
– Она кинулась его защищать! Идиотка! – ревет он яростно. – Она никогда не могла усидеть на месте или пройти мимо! Ей нужно было бежать, чтобы спастись! Она могла выжить, но как всегда…
Не выдерживаю. Пульс подскакивает до критической отметки, кровь ударяет в голову. Перехватываю пистолет левой рукой и с размаха бью дядю рукоятью в висок. Резкая боль пронзает ладонь и молнией доносится до плеча. Мгновенно отскакиваю, тяжело дыша от испуга, и снова направляю на дядю пистолет, но в этом уже нет необходимости. Тетя Рита ловит голову мужа, укладывая ее к себе на колени. Ее рот раскрыт в беззвучном крике, слезы катятся по щекам.
– Что ты наделала? Что ты наделала? – бормочет она, гладя его по лицу дрожащими пальцами.