После тяжелой продолжительной болезни. Время Николая II

«Министерская чехарда» длилась весь год. Несколько раз менялись военные министры, министры иностранных дел, руководители других ведомств. Особенно важный в условиях народного и общественного недовольства портфель министра внутренних дел в начале года был у А. Хвостова, в марте перешел к Штюрмеру, а в сентябре к А. Протопопову.

Александр Дмитриевич Протопопов, который проявит полную беспомощность в момент февральского кризиса, может считаться своего рода символом деградации властных институтов.

Это был не кадровый чиновник, а представитель Общества – депутат от октябристов и товарищ председателя Думы. Он был человеком обходительным, сумел понравиться царю, и тому пришла в голову гениальная мысль: примириться с либеральной оппозицией, поставив на ключевую должность одного из думских вождей.

Протопопов с готовностью переменил политический лагерь и даже сшил себе жандармский мундир. Однако в качестве министра оказался ни на что не годен. Отсутствие профессиональных навыков он компенсировал верой в мистику: ходил на сеансы к знаменитому тибетскому гуру Бадмаеву, слушался советов оккультиста Карла Перрена.

С примирением тоже ничего не вышло. Думцы сочли Протопопова предателем и подвергли обструкции. Председатель Родзянко публично отказался подать «перебежчику» руку. Отношение депутатов к министру «из своих» было намного хуже, чем к любому выдвиженцу из бюрократии.

Премьер-министры военного времени: И.Д. Горемыкин, Б.В. Штюрмер, А.Ф. Трепов, Н.Д. Голицын

«Системный либерал» в жандармском мундире

Весь год прошел под знаком Распутина. Оппозиция, революционеры, жадные до сплетен газеты, салонные болтуны – все с негодованием или просто с любопытством обсуждали интимную жизнь царской семьи и охотно распространяли всякие скандальные слухи. По большей части они были ложными, но «Старец» действительно активно влиял на кадровые назначения в правительстве, и это превратилось в серьезную государственную проблему. Хуже всего, однако, было то, что «распутинщина» окончательно подорвала сакральность фигуры самодержца, а без этой психологической опоры вся «ордынская» конструкция становится очень шаткой.

Обложка брошюры 1917 года

Семнадцатого декабря заговорщики, в число которых входили члены августейшего семейства (великий князь Дмитрий Павлович и князь Юсупов, супруг царской племянницы), умертвили Распутина, веря, что тем самым спасут престиж монархии, но произошло нечто обратное. Убийство усилило общее ощущение того, что на самом верху творится нечто непристойное и мерзкое.

Раскол происходил не только между самодержцем и Обществом, но и внутри самой императорской фамилии. Неверие в способности царя, раздражение на его ошибки, ненависть к неумной, во всё вмешивающейся царице привели к тому, что в самом высшем эшелоне стали возникать проекты дворцового переворота с заменой Николая на какого-нибудь другого Романова.