После триумфа. В бегах (СИ)

Так вот о каких камнях говорил Скабиор…

– У тебя светлая аура, – проговорил парень. – Стать монстром тебе не грозит. Чего не скажешь о твоем друге.

Лицо Грейнджер стало напряженным.

– Он… действительно не святой, но все равно не заслуживает того, о чем ты говоришь.

Она не понимала, почему защищает Долохова. Это был какой-то странный душевный порыв. Такой же, как сегодня утром, когда она, зная, насколько сильно он измотан, действительно искренне захотела, чтобы он отдохнул побольше. Будто это был не Пожиратель Смерти, а какой-то хороший знакомый. Конечно, боль от недавнего поступка Долохова никуда не ушла, это было бы просто невозможно за такой короткий срок, даже в нынешних условиях. Да и забыть о его преступлениях едва ли можно так легко. Однако глупо было отрицать, что ее отношение к нему изменилось.

Парень пожал плечами.

– То, что ты беспокоишься даже о таком человеке, восхищает и вызывает уважение. Но, увы, его судьба предрешена. Будь я на твоем месте, я бы держался от него подальше, чтобы случайно не попасть под раздачу. Его шансы спастись близки к нулю, а вот твои не так безнадежны. Ты еще можешь сбежать.

– Как? Мы пытались пройти через портал – но снова оказывались здесь. Каждый раз.

– Просто выход в другом месте.

– Если ты знаешь, где он, почему сам не ушел?

Юноша усмехнулся.

– К сожалению, я нашел его слишком поздно, когда для меня уже все было кончено. Ты в ином положении. Конечно, если не станешь бессмысленно рисковать своей жизнью ради того, кто этого не стоит. – Гермиона одарила юношу хмурым взглядом, но тот невозмутимо продолжил: – Ты должна понять: покинуть лес сможешь только ты одна.

***

Рыбы в этом пруду оказалось в достатке, и Антонину не составило труда поймать сразу двух карасей, заплывших через прокопанную им траншею в яму за наживкой из земляных шариков с порубленными червями. Кто бы мог подумать, что все эти маггловские навыки выживания, которым так активно обучал его дядя Миша и освоению которых так противился отец, окажутся настолько полезными? Внезапная ностальгия вихрем подхватила Антонина, на пару минут заставив остановиться.

– Его отец я, а не ты. И только я буду решать, как нужно его воспитывать.

– Ответь честно: тебя злит то, что я учу его тому, что тебе не нравится, или тот факт, что меня он слушает куда охотнее, чем тебя?

– Гордыня всегда была твоей отличительной чертой, Миша. Когда-нибудь она погубит тебя. И раз уж ты хочешь откровенного разговора, скажи мне, почему ты вернулся из Бельгии? Дело ведь не в том, что ты соскучился по дому? Просто у тебя закончились деньги, да? Тебе же всегда только это нужно было от семьи.

– Опять ты о деньгах…

– Докажи мне, что я не прав.

– Как ты хочешь, чтобы я это доказал? Может мне отказаться от наследства? А вот хрен. У меня ничуть не меньше прав на семейное состояние, чем у тебя. Ни законных, ни моральных.

– О, теперь ты заговорил о морали! Да не нужна мне твоя половина наследства! Знаешь почему? Потому что я обеспечиваю себя сам с восемнадцати лет. В отличие от тебя, вечного нахлебника, который никак не хочет повзрослеть. Отправляя тебя в один из лучших европейских университетов, отец надеялся, что там ты в какой-то момент возьмешься за ум. Но он умер, так и не увидев этого. Все эти годы ты просто прожигал жизнь. Гулянки, развлечения – что угодно, но не учеба.

– Мне выдали диплом!

– Ну да, с горем пополам. Но, похоже, кроме корочек ты из университета ничего не вынес. Так и не устроился на работу, ни в Бельгии, ни в России.

– Я просто искал себя.

– Где? По пабам?

– Я говорил отцу, что не хочу быть правоведом, но он все равно вытолкал меня в этот универитет! Чего вы все ждали? Что я буду радоваться жизни, которую мне навязали? Ты понятия не имеешь, как хреново мне было в Бельгии! Я бы, наверное, свихнулся там, если бы не Лиам.

– Лиам? Твой собутыльник?

– Он мой друг. И, похоже, единственный человек, который меня понимает. Ему мои мечты не кажутся смешными и глупыми.

– Про какие мечты ты говоришь? Стать соглядатаем{?}[старорусс. «разведчик»]? Тебе двадцать шесть лет, а ты все витаешь в облаках. Я, если помнишь, тоже в детстве мечтал – стать художником. Но реальность далека от детских хотелок…

– Реальность мы создаем себе сами. Мне нужна другая жизнь – насыщенная, интересная, чтобы было что вспомнить в старости. Но ты, видимо, ждешь, что я, как и ты, заведу семью и устроюсь на обычную, «как у всех» работу. Этого ты хочешь?

– Я хочу чувствовать, что у меня есть взрослый брат. Жизнь сейчас непростая, ты же видишь, что происходит вокруг. Мы должны быть опорой друг другу. Но тебе это не нужно, да? Ты всегда был и остаешься одиноким волком, которому есть дело только до себя.

– Это не так… Я люблю и тебя, и племянника.

– Может и любишь… Но…

– Что «но»?

– Я устал, Миша. Устал играть роль нашего отца.

– Так тебя никто и не просил становиться им.

Раздался шумный вздох.

– Я думаю, пришло время тебе начать жить своей жизнью. Как самостоятельному человеку.

– Ты… ты что, гонишь меня из дома?