После вечного боя

Почти в лесу, среди горшков герани,
На даче жил высокий отставник.
Любил смотреть в окно воспоминаний,
При этом заложив за воротник.

Его жена вниманьем окружала,

Здоровье, как собака, стерегла,
За Родину поднять бокал мешала,
Ну, словом, раздражала, как могла.

Но делу не дал он большой заминки.

Он ящик четвертинок снарядил
И в снег по обе стороны тропинки
В заначку как рассаду рассадил.

Бывало, утром выйдет на тропинку.

Прогулка помогает, говорят!
И выдернет из снега четвертинку,
Хлоп на ходу — и черт ему не брат.

И каждый раз жена в недоуменье:

«Я за тобою из окна слежу,
И ты не пропадал из поля зренья,
И снова пьян. Ума не приложу!»

Но тайна очень скоро обнажилась,

Чего предвидеть было мудрено.
Однажды ночью оттепель случилась.
Проснулся он и выглянул в окно.

А снег почти сошел! И по тропинке

Он побежал в предчувствии беды.
Черт побери! Исчезли четвертинки —
Еще видны от донышек следы.

И слышит храп в котельных палестинах.

Скорей туда, и видит отставник:
Лежит среди порожних четвертинок,
Раскинув руки, сторож-истопник.

Стал человека человек за пьянство

Ругать и в том, конечно, был не прав.
Ну где возьмешь в природе постоянство!
А у зимы — коварный женский нрав.

ПОХОЖДЕНИЯ ЧИСТЯКОВА

(Раблезианский гротеск)[1]