После вечного боя

Немало он поведал слов
У бездны на краю.
Немало затянул узлов,
Да что я говорю!

Сама глядела на него,

Как на закат богов.
На свете нету ничего
Страшней его стихов.

Как отдаленная гроза,

Сквозил он час иль миг
В твои зеленые глаза,
Что молодят сей стих.

Уже, казалось, в мир иной

Врата открыла плоть,
Но смертной близости земной
Не допустил господь.

Он уходил на звездный свет,

Он уходил как дым.
А ты ему кричала: — Нет!
Ты должен быть моим!

Убей меня, убей любя

Или отдай врагу,
Но уходящего тебя
Я видеть не могу.

Когда дорогу стерла тьма,

Окликнула его:
— Я от тебя прошу письма,
А больше ничего.

— Письма из бездны бытия?

Из толчеи веков?
Гордыня женская твоя
Страшней моих стихов…

Земным — земное, видит бог!

Он не убил любя.
Не шелком — пылью из-под ног
Одел, занес тебя.

Ты рождена от немоты,

От слова он рожден,
За славу полюбила ты,
За правду любит он.

Не веря собственным глазам,

Сгребла ты целиком
И книги, что писал он сам,
И книги, что о нем.

И подожгла их одолонь

Высокого крыльца.
Все слезы испарил огонь,
Всю ненависть с лица.

О, значит, радость есть во зле!

Но ветром принесло
К огню, рожденному во мгле,
Вечернее письмо.

Сверкнула ты: — Мне повезло!

Он не забыл меня! —
Читала темное письмо
Вдоль отсвета огня.

Писал: «Поэт в любви незрим,

Но видит до конца.
Издалека целует дым
И воздух у лица».

Ты распрямилась, дым гоня

Перед своей судьбой:
— Целуй не воздух, а меня.
Я вся перед тобой!

Зачем во тьму глаза глядят?

Нет никого кругом.
Как странно, книги не горят.
Объятые огнем.

Прости, что я была горда.

Уходят только раз,
Не возвращаясь никогда,
Хотя и любят нас.

ЗДРАВИЦА ПАМЯТИ

П. Чусовитину