После вечного боя

Смотрел загадочно Барух,
Шлифуя линзы быта,
Как пауки ловили мух
В углах звезды Давида.

Из всех ее шести углов,

Из тупиков унылых
Собрал философ пауков
И в банку поместил их.

Друг друга жрали пауки.

Задумался философ.
Но были мысли далеки
От мировых вопросов.

Нюх щекотал кровавый дым —

Паучий бой кончался.
В нечистой склянке перед ним
Один паук остался.

Была разгадка так близка.

Философ не сдержался
И превратился в паука,
И в банке оказался.

Остался жив один из двух,

Один пожрал другого.
Но знать, кто был из них Барух,
Нет смысла никакого.

ПОРТРЕТ УЧИТЕЛЯ

Он истину мира сего

Принес на ладони тебе:
«Не мысли другому того,
Чего не желаешь себе».

Он светло-рус, и мягко бьет о плечи
Его волос струящийся потоп,
И чист его широкий светлый лоб,
И нет на нем морщин противоречий;
Темней волос его прямые брови,
Его глаза невыразимы в слове,
Как будто небеса глядят на вас,
Чуть подняты обочья синих глаз,
И глубину ресницы оттеняют;
Едва заметно скулы проступают,
А плавный нос ни мягок и ни груб,
Усы не закрывают полных губ,
Густая борода невелика,
Слегка раздвоена на подбородке.
Высок и прям. Его издалека
Народы узнавали по походке.
Он исходил и Запад, и Восток,
И Юг, и Север вдоль и поперек.
Две бездны разом видел он во мраке:
И солнце и луну. И на песке
Порой чертил пространственные знаки
И после их сметал в глухой тоске.
Ученики, предавшие его,
Такое действо посчитали странным
И, потаясь, спросили: — Отчего
Не пишешь ты на чем-то постоянном? —
И слово указательным перстом
Он начертал на воздухе пустом.
И вспыхнуло,
                  и засияло слово,
Как молния…
                   И молвил он сурово:
— Вот ваше постоянное. Вот то,
Чего не может вынести никто.
Покоя нет: вы грезите покоем,
А силы тьмы вокруг теснятся роем.
Три битвы, три войны идут от века.
Одна идет, сокрыта тишиной,
Между свободной волей человека
И первородно-личною виной.
Вторая битва
                  меж добром и злом,
Она шумит по всем земным дорогам.
А третья —
                 между дьяволом и богом,
Она гремит на небе голубом.
В душе и рядом бьется тьма со светом,
И первый крик младенца — он об этом.
Раскаты грома слышатся в крови,
Но говорю вам: истина в любви.
Не ждите чуда, не просите хлеба.
Ваш путь туда! — Он указал на небо.
Ученики ему сказали: — Отче,
Уныние в крови, а ты горишь
И коротко, и просто говоришь,
Но можешь ты сказать еще короче?
— Могу! — и на ладони написал
Он истину и миру показал:
— В двух первых битвах победите с нею.
О третьей битве говорить не смею.
Направит вас туда, преобразив,
Иного мира воля и порыв.

НА КРАЮ