После вечного боя

Кто там шепчет с упорством безумца:
«Вот умрет, вот умрет моя мать,
Соберутся глазеть, соберутся…
Бедный мальчик!..» — А мне наплевать?

О желание детское злое,

Тусклый пламень сырого огня…
И с чего это, право, такое
Налетало тогда на меня?

«Не поминай про Стеньку Разина…»

Не поминай про Стеньку Разина
И про Емельку Пугача.
На то дороженька заказана
И не поставлена свеча.

Была погодушка недоброю,

Ты наломал немало дров.
И намахался ты оглоблею
Посереди родных дворов.

Уж нет дворов — одни растения,

Как будто ты в краю чужом
Живешь и мерзость запустения
Разит невидимым козлом.

Куда ты дел мотор, орясина?

Аль снес за четверть первача?
И все поешь про Стеньку Разина
И про Емельку Пугача.

Трудись, душа ты окаянная!

Чтобы когда-нибудь потом
Свеча горела поминальная
Во граде Китеже святом.

ГОЛУБЬ

Мы на заре самих себя заспали,
И жизнь шумит, как сорная трава.
На крошку хлеба голубя поймали
Мальцы замоскворецкого двора.

Не грязный голубь с дерева безверья,

Сиял красавец, бел, как вечный снег.
Они б ему повыдергали перья,
Но отобрал прохожий человек.

Курчавый Ицек подскакал, как мячик,

И человека начал осаждать:
— Отдайте мне!
                     — Зачем тебе он, мальчик?
— Поймите! Я бы мог его продать!

Звенело что-то в голосе такое

Глубокое, что вздрогнул человек.
— Пускай летает, — и взмахнул рукою.
— Пускай летает! — повторил навек.

Все видела и слышала старушка,

Дремавшая у господа в горсти.
И, как в бору печальная кукушка,
Запричитала: — Боже, возврати!

Так, значит, есть и вера, и свобода,

Раз молится святая простота
О возвращенье блудного народа
И объятия распятого Христа.

ПУЗЫРИ

Всяк пузырь на волю выпускает
Джинна, заключенного внутри.
Но младенец этого не знает,
Млечные пуская пузыри.

Хочется тебе пузырь потрогать —

Дьявол строит рожи изнутри.
Вечный бой. Ты слышишь гром и грохот —
То металл пускает пузыри.

А когда кометы возникают

Около земного бытия,—
Пузыри кровавые пускают
Чистый разум и душа твоя.

Вечность дышит, как морская пена,

Пузырится главами собор.
Плоть живая пенится мгновенно,
И душа уходит на простор.

Мир звенит пустыми пузырями

Праздных грез и дутого стекла,
Мыльными мгновенными шарами,
Что пускают слава и хвала.

Наложи печати и запреты,

Только ничего не говори,
Потому что дети и поэты
Все же верят в эти пузыри.

«Это умер не он, а цветок…»

В. Горскому