После войны. История Европы с 1945 года

Учитывая то, что ученые постоянно спорят о том, кто несет ответственность за разделение Европы, стоит, пожалуй, подчеркнуть, что ни Сталин, ни его местные представители не имели сомнений относительно своей конечной цели. Для коммунистических партий коалиции открывали путь к власти в регионе, в котором они были исторически слабыми; в лучшем случае они служили средством для достижения цели. В 1945 году Вальтер Ульбрихт, лидер коммунистов Восточной Германии, объяснял в частной беседе своим поклонникам, когда они выразили недоумение политикой партии: «Очень просто: должно казаться, что все демократично, но контролировать все должны мы».

Контроль, на самом деле, значил гораздо больше, чем политика. Не случайно в каждом коалиционном правительстве — «Отечественном фронте», «Правительстве единства» или «блоке антифашистских партий» — в Восточной Европе коммунисты стремились установить контроль над некоторыми ключевыми министерствами: Министерством внутренних дел, которое давало партии власть над полицией и силами безопасности, а также право выдавать или не выдавать лицензии на печать газет; Министерством юстиции, контролирующим чистки, суды и судей; Министерством сельского хозяйства, которое проводило реформы и перераспределение земли, а потому давало возможность раздавать блага и завоевывать верность миллионов крестьян. Коммунисты также заняли ключевые посты в комитетах «денацификации», окружных комиссиях и в профсоюзах.

Зато восточноевропейские коммунисты не спешили претендовать на должности президента, премьер-министра или министра иностранных дел, часто предпочитая отдавать их своим союзникам по коалиции — социалистам и представителям аграрной или либеральной партии. Это соответствовало послевоенному распределения мест в правительствах, где коммунисты были в меньшинстве, и не вызывало подозрений у западных наблюдателей. Местное население не обманулось и приняло свои меры предосторожности — к концу 1945 года число членов Румынской коммунистической партии возросло до 800 000 человек, — но во многих отношениях коммунистическая стратегия действительно была обнадеживающе умеренной. Партия не коллективизировала землю, а наоборот стимулировала ее распределение среди безземельных. Если не учитывать конфискации «фашистского» имущества, она не настаивала на национализации и переходе частной собственности в государственную — точно не больше, а обычно даже меньше, чем некоторые из ее партнеров по коалиции. Да и вообще про «социализм» как цель почти не говорилось.

Заявленная коммунистами в 1945 и 1946 годах цель состояла в том, чтобы «завершить» незавершенные буржуазные революции 1848 года, перераспределить собственность, гарантировать равенство и утвердить демократические права в той части Европы, где этих трех составляющих всегда не хватало. Это были правдоподобные цели, по крайней мере, на первый взгляд, и они понравились многим в регионе и в Западной Европе, тем, кто хотел хорошо думать о Сталине и его целях. Однако их привлекательность для самих коммунистов была резко снижена в ходе ряда местных и национальных выборов в Восточной Германии, Австрии и Венгрии. Там очень рано стало ясно (в венгерском случае на муниципальных выборах в Будапеште в ноябре 1945 года), что, как бы успешно они ни заняли позиции местного влияния, коммунисты никогда не добьются государственной власти через избирательную урну. Несмотря на преимущества, которые предоставляла им военная оккупация и экономический патронаж, кандидатов от коммунистов постоянно побеждали представители старых либеральных, социал-демократических и аграрных партий и партий мелких землевладельцев.

В результате коммунистические партии приняли вместо этого стратегию скрытого давления, за которым последовали открытый террор и репрессии. В течение 1946 года и в 1947 году их противники по выборам подвергались клевете, угрозам, избиениям, арестам, преследовались как «фашисты» или «коллаборационисты» и заключались в тюрьмы или даже расстреливались. «Народная» милиция помогала создавать атмосферу страха и опасности, а затем представители коммунистов возлагали вину за это на своих политических критиков. Уязвимые или непопулярные политики из некоммунистических партий подвергались публичной дискредитации, в то время как их коллеги молча соглашались на это жестокое обращение в надежде, что оно не будет применено к ним. Так, уже летом 1946 года семеро из двадцати двух членов Президиума Земледельческого союза Болгарии и тридцать пять из восьмидесяти членов его руководящего совета сидели за решеткой. Типичной основанием для этого было обвинение, которое выдвинули, например, против журналиста Кунева. Его обвиняли в том, что он в своей статье «воистину преступным образом назвал болгарское правительство политическими и экономическими мечтателями».