После всего. третья книга стихов (посмертная)

Шепчет ночь, колдунья и пророчица,
Шепчет ночь тревожные слова.
Больше думать ни о чем не хочется,
Но от дум пылает голова.

Синий сумрак в незнакомой комнате.

Смесь теней и шорохов глухих.
И всю жизнь, должно быть, буду помнить я
Эти ночи, мысли и стихи.

Шепчет ночь слова такие странные,

Припадает к синему окну.
Вот оно — хорошее, желанное,
Свято окрылившее весну!

Только это сердце не устало бы,

Если б только жизнь не солгала…
Вторит ночи тоненький и жалобный
Детский плач из темного угла.

27-IV-29.

L'hôpital «Pitié — Maternité»

«Мочит дождик детскую коляску…»

Мочит дождик детскую коляску,
Сад шумит зеленою листвой.
Я сняла рассеянную маску,
Но совсем не сделалась иной.

Вижу георгины за решеткой,

Вижу рябь на дрогнувшей воде.
А в мозгу непоправимо-четко —
Прожитой, непоправимый день.

И опять обидно — одинока,

Скомкана, измучена, больна.
Мне опять в молчании глубоком
Снится непришедшая весна.

И должно быть, потому что слишком,

Слишком долго билась и ждала, —
В этот день я робкому мальчишке
Все стихи и слезы отдала.

4-VIII-29

«Уже не девочка — жена и мать…»

Уже не девочка — жена и мать.
Суровый опыт, а не мысль о чуде.
Уже пора бы, кажется, понять,
Что это — жизнь, и что другой не будет.

А все-таки еще бывает жаль

Забытых слов, разрушенных желаний,
И о небывшем поздняя печаль
Мешает спать в предутреннем тумане…

Уж создан быт, свой дом, своя семья,

— Ну пусть не так, как думалось когда-то,
И пусть не доро´га жизнь, а колея,
Не  зори в ней, а ранние закаты.

Пусть большего не будет никогда,

Но то что есть — сурово и велико,
И беспощадно-трезвые года
Прекрасней нашей юности двуликой.

— А все-таки…

…-IX-31

РОЗА ИЕРИХОНА