После запятой

Она оказалась в четвертом от нашего дворе. Я проверила несколько раз — она сидела все на том же месте и ждала, — но все же немного удивилась, когда я, ничего не сказав, а только мимолетно посмотрев, дала ей куклу. Одно дело, когда чего-то ждешь, другое — когда происходит — всегда оказывается, что ты к этому не готов, — или слишком рано, или слишком поздно. Вовремя бывает только то, о чем никогда не думал и чего не ждал. Но это была именно та девочка, я не ошиблась, потому что никогда больше не видела ее на том же месте. Или где-нибудь еще. Но с этого у меня все и началось. Я себе разрешила брать все на себя, и с тех пор, когда события спорили с моими представлениями о них, я из объекта действия превращалась в субъекта. Потом всегда приходилось самой делать то, что, я надеялась, будет происходить со мной. Кончилось тем, то есть последним был случай, когда я, не дождавшись, заставила себя полюбить так, как я мечтала — без оснований и безрезультатно, — чтоб меня. Ничего в этом необычного нет, странно только, что, открыв общий принцип действия, в каждом отдельном случае приходится его открывать наново. Когда перед моими глазами вставала картина, реальная или пригрезившаяся, у меня не хватало амбиций утверждать, что она теперь навеки со мной и будет пребывать во плоти неизменной, хотя бы в моей памяти. Я уже научилась не доверять памяти, поскольку она необычайно услужлива и может не только менять или даже полностью стирать действительно происшедшее, но и сама рисовать картины, угодные тебе, но не имеющие никакого отношения к действительности. А образы, хранящиеся в памяти, слишком зыбки, они колеблются и меняют очертания от малейшего дуновения изменившегося настроения, они так чутко отзываются на слабейшие изменения в тебе, что ни секунды не пребывают в неподвижности, как легкие облачка при порывах ветра, если пристально за ними следить, каждую единицу времени слегка уклоняются от первоначальной формы, непрестанно в движении, но, если бросать на них взгляд изредка, кажется, что они все те же.