Последнее дело Даймонда

Джанкер начал описывать находку настолько детально, что сомневаться в существовании писем стало невозможно. Оба были написаны в сентябре 1799 года и адресованы миссис Джеймс Ли-Перро – тете Джейн Остен, которая в это время ждала суда по обвинению в магазинной краже в доме тюремщика в Илчестер-Гоул. Они были отправлены из Стивентона и подписаны «Любящая племянница Джейн». В первом выражалась поддержка предложения матери послать двух дочерей пожить с Ли-Перро (дядя Джеймс постоянно, пока не закончилось их испытание, находился рядом с женой). Джейн Остен писала, что ее самое большое желание убедить дядю и тетю позволить любящим племянницам разделить их незаслуженное заточение и тем самым скрасить одиночество. Второе было написано позднее – когда Ли-Перро, поблагодарив, отклонили предложение – и дополняло первое. Джейн не сумела скрыть облегчение. Текст был по тону живее, непосредственнее, письмо короче, но легкомысленнее. Ближе по стилю ее эпистолярным образцам.

– Разумеется, всегда надо страховаться против подделок, – продолжил Джанкер. – Но я готов поставить последний доллар, что письма – подлинники. Стиль, почерк – все соответствует. Даже ошибки в словах. Например, в слове «верить» она мило переставляла местами «е» и «и». И это тоже присутствует во втором письме.

Трое детективов хотели выяснить, кто же та таинственная дарительница, а не выслушивать лекцию о почерке и орфографии романистки. Чтобы направить разговор в нужное русло, суперинтендант произнес:

– Щедрый подарок. Не правда ли?

– Поразительный! Вам описать, как физически выглядели письма?

– Спасибо. Эти сведения мы можем получить у профессора Джекмана. Меня больше интересует женщина, которую вы застали в его комнате. Она нашла письма?

– Так мне сказали.

– Вы упомянули, что вас забыли познакомить.

– В первый момент. Грег был настолько взволнован, что забыл об этикете. Но потом исправился, и я был удостоен чести быть представленным. Ее фамилия миссис Дидриксон.

Дана Дидриксон. Одна тайна раскрыта. На сей раз Даймонд встретился взглядом с Уигфулом. Открывались интригующие подробности. Джекман отказался назвать имя дарителя, ссылаясь на его скромность – человек не хотел себя афишировать. Но теперь отказ можно было интерпретировать по-иному.

– Вы расслышали фамилию? – донесся голос из Питсбурга.

– Да. Мне она знакома в другой связи. Скажите, этот дар был неожиданным для профессора Джексона?

– Не сомневаюсь. Он ликовал. Любой на его месте испытал бы такое же чувство.

– Миссис Дидриксон тоже волновалась?

– Нет.

– Неужели?

– По-моему, она держалась спокойно и немногословно.

– Но она должна была сообщить, откуда у нее письма Джейн Остен.

– Миссис Дидриксон приобрела письма через продавца почтовых марок.

– Как, по-вашему, она знала их ценность?

– Несомненно. Понимала, что за них можно взять много денег. Я в ее присутствии упомянул, что на аукционе за письма дадут высшую цену. Удивительно, но это ее как будто не тронуло. У меня создалось впечатление, что она хотела их просто отдать и поскорее убраться из дома. Грег твердил, что вернет письма после того, как выставка закроется, но она ответила, что это подарок лично ему. Видимо, таким образом хотела отблагодарить за то, что он спас ее сына, когда мальчик тонул. Это вам о чем-то говорит?

– Да. Соответствует тому, что нам известно.

– В тот момент я начал понимать, что я там лишний. Грегу следовало все с ней обсудить. Мне были не известны жизненные обстоятельства этой женщины, но она расставалась с чрезвычайно ценными документами. Я дипломатично направился к выходу, намереваясь оставить их одних. Но тут дверь открылась, и вошла миссис Джекман. Нет, не то слово – совершила выход, словно знаменитая гостья на ток-шоу. От нее исходил аромат дорогих духов, она была в облегающем черном платье до пола. И это была та самая женщина, которая полчаса назад делала мне сэндвич в клетчатой рубашке и выцветших джинсах. Я подумал, что, может, они решили куда-нибудь сходить поужинать, хотя на Греге была по-прежнему повседневная одежда, в какой он ездил в аэропорт. Муж рассказал ей о письмах. Джерри и миссис Дидриксон явно друг друга знали, но с самого начала общались прохладно. Миссис Джекман, бросив на письма мимолетный взгляд, заявила, что никогда не понимала, зачем люди собирают такие заплесневелые бумажки, не имеющие никаких литературных достоинств.

– Она хотела разозлить гостью?

– Вероятно. Но не добилась ожидаемой реакции. Та не проронила ни слова. Грег пытался разрядить обстановку. Я поддержал его. Джерри подошла ко мне вплотную, совсем близко и, бросив томный взгляд, спросила, что сейчас модно на Бродвее. Она подчеркнуто игнорировала миссис Дидриксон. Я почувствовал себя неудобно. Ответил, что живу не в Нью-Йорке и не слежу за театральными новинками. Джерри упорно, ни на кого не обращая внимания, втягивала меня в разговор, пока миссис Дидриксон не дала ясно понять, что ей пора уходить. Тогда Джерри, прервавшись на полуслове, предложила мужу отвести миссис Дидриксон куда-нибудь поужинать.

– В тот самый вечер?