Последнее дело Холмса

Он протянул мне тяжелый толстый том большого формата: «Шерлок Холмс. Полное иллюстрированное издание „Стрэнда“». Когда журналы переплетали, с ними обошлись довольно небрежно, но страницы не пострадали.

– Ничего нет нового под солнцем, – заметил я. – Все уже было или было написано.

Рассматривая иллюстрации, я медленно перелистывал страницы, пока не дошел до 118-й, где были изображены Холмс и Ватсон: один стоял спиной к камину, другой сидел. Подпись гласила: «Потом 〈он〉 встал перед камином»[44]. Я показал ее Фокса.

– Эти иллюстрации сделал Сидни Пэджет в тысяча восемьсот девяносто первом году, – отозвался он. – Вам света достаточно? Это гравюры. Первые иллюстрации – к «Скандалу в Богемии» – навсегда определили канон: Ватсон – пониже ростом, более коренастый и плотный, с усами, а Холмс – долговязый и сухощавый, с высоким лбом и крупным орлиным носом. Были и другие иллюстраторы, но никто не сумел передать так точно самую суть персонажей. – Он помолчал. Потом взглянул на гравюру и на меня. – Вылитый вы.

– Некоторое сходство есть, – согласился я.

– Похоже, вы помните все подробности всех совершенных в девятнадцатом веке злодеяний.

Я улыбнулся, узнав парафраз из «Этюда в багровых тонах», но промолчал. Дошел до 197-й страницы, где помещалось классическое изображение Холмса, которое уже никто никогда не смог изменить, – в халате и с трубкой в зубах. Показал его и Фокса.

– Как две капли, – подтвердил он.

– Потому-то мне и дали эту роль когда-то. Уж не знаю, к добру или к худу, но своей славой я обязан Пэджету и его рисункам. И своим манерам.

– А вот теперь он приобрел ваши черты. Даже манера останавливаться и смотреть точно такая же: «Взгляд острый, пронизывающий…»[45] Вы обращали внимание, как часто Конан Дойл, описывая взгляд своего героя, употребляет эпитет «острый»?

– Вы преувеличиваете, – ответил я. – Если это относится ко мне.

– Нисколько не преувеличиваю. Это похоже на графическую версию принципа неопределенности Гейзенберга: если наблюдение изменяет объект наблюдения, то интерпретация изменяет интерпретируемое[46]. Холмс – это вы и пребудет вами навсегда.

Польщенный, но смущенный, я перелистнул еще несколько страниц.

– Идея ваша забавна, однако абсурдна.

– Вы ведь тоже курили трубку?

Мимическими средствами я подтвердил, что некогда был подвержен этому пороку. И уточнил:

– Крепкий, крупной резки табак?

– Разумеется, – засмеялся Фокса.

– Только в кино. Я, что называется, завзятый курильщик, как и вы и как сам Шерлок Холмс. Но трубку терпеть не могу. Она неудобна и портит зубы.

Мое собственное замечание воскресило давешнюю мимолетную идею, но она снова мелькнула в голове и исчезла, не дав мне времени проанализировать ее: зубы, покрытые налетом или испачканные чем-то, – я что-то когда-то где-то об этом читал. В этот миг я остановился на иллюстрации к рассказу «Звездный», изображавшей Холмса и Ватсона в вагоне поезда. Фокса, наклонившись, тоже взглянул на нее.

– Вот здесь изображены пальто с капюшоном «ольстер» и знаменитое кепи, – сказал он с явным удовольствием.

– Да, но вы не представляете, как нелепо я себя чувствовал, когда на съемках какой-то ранней картины меня заставили надеть эту каскетку с ушами, по-английски именуемую deerstalker. Покойный Брюс Элфинстоун неустанно меня этим дразнил.

– Почему же вы перестали играть Шерлока?

– Я же вам говорил: телевидение стало заполонять все, и крупные продюсеры решили выбросить балласт: от Богарта избавились, присылая ему отвратительные сценарии, которые он отвергал со своей знаменитой волчьей ухмылкой. Так же поступали и с его женой Бетти…[47] Даже Кэри Грант и Хэнк Фонда одно время ходили по лезвию бритвы, а Флинн на том и окончил свою карьеру… Звездам с миллионными контрактами стали предпочитать новых, молодых актеров.

– Вы с Эрролом Флинном были близкими друзьями?

Я уклончиво улыбнулся:

– Были.

– Я видел его не так давно в «Фиесте». Это экранизация неудачного романа Хемингуэя «И восходит солнце».

– Картина еще хуже.

– Там играют Тайрон Пауэр и Ава Гарднер.

– Да.

– Мне показалось, Флинн сильно постарел.

– Не показалось. Жизнь рано или поздно всегда предъявит счет, а он ее прожигал, как говорится, на всю катушку.

– Вы познакомились в Голливуде?

– Нет, гораздо раньше. В Лондоне, играли в репертуарном театре Нортгемптона. А в тридцать четвертом одновременно заключили контракт с Голливудом за полтораста долларов в неделю и оказались на борту «Пари». Через два года снимались вместе в «Капитане пиратов», тогда и подружились на всю жизнь. К нему намертво прилипло амплуа наемного убийцы-авантюриста, ко мне – сыщика Викторианской эпохи. Карьеры наши шли параллельно и завершились почти одновременно.

Я продолжал листать том. Вернувшись к «Скандалу в Богемии», нашел картинку с изображением Ирэн Адлер, врага Шерлока Холмса, единственного человека, сумевшего победить его необыкновенный ум. Даже не одну, а две картинки: вот она стоит на втором плане на венчании в церкви Святой Моники, а вот – переодевшись в мужской костюм, приветствует Холмса перед домом № 221Б по Бейкер-стрит.