Последнее дело Коршуна

По характеристике декана, Ян Крижач был человеком, которым ни в коем случае не могла заинтересоваться Нина Владимировна. И все же капитан спросил:

— Скажите, какое отношение мог иметь Крижач к Дубовой?

— Крижач к Дубовой? — удивился декан. — Никакого, насколько мне известно. Да и что у них могло быть общего? Крижач случайный человек в нашем обществе. А такими людьми, как Дубовая, может по праву гордиться не только институт, но всякое учреждение, где бы они ни работали.

— А в порядке общественной работы?

— Ах да. Дубовая была партприкрепленной в группе. Она первая и заметила ненормальность отношений между Крижачем и Заяц. Бывала у них на квартире; кажется, даже писала отцу Крижача в Польшу. В общем помогала наладить семейную жизнь. Заяц ее пригласила и на свадьбу, которая состоялась весной, перед выпуском.

— И Дубовая была там?

— Да, была. Вместе с товарищами по группе.

Капитан подождал, пока для него приготовят личные дела Крижача и Заяц, а потом отправился на картонажную фабрику.

Но на фабрике Долотову ничего узнать не удалось. Оказывается, Крижач уже год как уволен отсюда. По штатному расписанию служащих картонажной фабрики юрисконсульт как оплачиваемая должность в смете на 1952 год была ликвидирована, и Крижач попал под сокращение штатов.

— А не знаете, куда он мог перейти работать? — спросил капитан у директора фабрики.

— Я, право, не интересовался.

Теперь оставалось одно — отправиться на квартиру к Заяц. Но там предполагался арест, поэтому надо было идти вдвоем.

Полковник Иванилов, выслушав сообщение капитана о Крижаче, оживился.

— А вы, Иван Иванович, уже начали было отчаиваться. Как видите, все проясняется. Если так пойдет дальше, то через несколько дней мы сможем доложить генералу о ликвидации диверсионно-шпионской банды, организовавшей убийство Дубовой.

Когда студенческое дело Крижача было просмотрено, капитан заключил:

— Придется Крижача арестовать, а на квартире произвести обыск.

— Да. Я пойду с вами. Возьмем еще одного работника.

К Заяц они отправились после восьми вечера, когда, по их предположению, вся семья должна быть в сборе.

Дом № 37 по улице Широкой был выстроен в стиле «люкс». На второй этаж вела изящная лесенка, облицованная карпатским камнем под мрамор.

Офицеры остановились около глухих дверей с небольшой дощечкой. На белой эмали выделялись черные латинские буквы «Adw. Seizell». Полковник усмехнулся. Крижановский после бегства дяди стал Крижачем, Заяц в период немецкой оккупации — Зайцелем. Ловко.

Капитан нажал кнопку. За дверью задребезжал звонок. Через мгновение женский голос спросил:

— Кто это?

— Скажите, могу я видеть Анну Борисовну Заяц? — спросил по-польски капитан.

Звякнула отброшенная цепочка, и капитана пропустили в квартиру.

Перед ним стояла женщина маленького роста и необычайной толщины. Определить ее возраст было трудно. Она предстала перед посетителями в пестром халате. Должно быть, испугавшись, что вместо одного вошло сразу трое, она бессознательным движением закрыла пухлой рукой шею и оторопело моргала глазами.

С фигуры этой женщины, должно быть, срисовывают те объемистые мешки, которые, топорща шевелюру из пшеничных колосьев и хитро подмаргивая, напоминают со страниц сатирических журналов, что руководители таких-то отраслей хозяйства плохо подготовились к приему нового урожая. Только теперь этот мешок не улыбался, а испуганно таращил глаза.

— Мы работники органов государственной безопасности. — Полковник предъявил документы.

— Папа, папа, — закричала женщина, — иди сюда…

В одной из многочисленных дверей по обе стороны широкого коридора появился пожилой мужчина.

— В чем дело? — обратился он к вошедшим.

Полковник протянул ему удостоверение личности и ордер на обыск.

— Вы хозяин квартиры?

— Да. Чем могу служить?

— Мы хотели бы видеть Яна Крижача.

— Его нет, — отвечал адвокат Заяц.

— А его жена?

Женщина в халате посмотрела на вошедших, потом на своего отца, как бы спрашивая его согласия. Отец слегка наклонил голову, и она ответила:

— Я его жена.

— Когда ваш муж будет дома?

И опять, прежде чем ответить, женщина дождалась одобрения отца.

— Он… не живет здесь.

— Как не живет?

Анна Крижач беспомощно смотрела на отца, не зная, что ответить. Адвокат Заяц решил прийти ей на помощь.

— Видите ли, вот уже год…

Но капитан перебил его.

— Гражданин Заяц, вы извините, но вопрос был задан вашей дочери.

— Мы разошлись. Он ушел от меня…

— И совсем не бывает здесь?

— Нет, не бывает.

— А ваш развод с Крижачем оформлен через суд?

— Нет.

— Я попрошу вас, гражданка Заяц, показать нам вашу квартиру.

— Прошу.

Хотя обыск вели вдвоем (лейтенант на всякий случай остался дежурить у дверей), поиски затянулись. Адвокат Заяц занимал большую квартиру. И капитан и полковник почти не сомневались, что Ян Крижач сумел заблаговременно избавиться от излишних улик, но искали они тщательно. В деле розыска обычно всегда бывает так, что основной компрометирующий материал преступнику удается уничтожить. В руки следователя попадают «несущественные мелочи», которые в дальнейшем и помогают обнаружить преступника. Но в квартире Заяц такой мелочи не оказалось.