Последнее «долго и счастливо»

– Прошло уже семь лет после ее смерти, я теперь мамино лицо и сама плохо помню, – вздохнула Софи. – И чем сильнее стараюсь его вспомнить, тем больше оно расплывается. Знаешь, это все равно что пытаться во всех подробностях вспомнить, что тебе приснилось во сне. Но из дома она редко выходила, это я точно помню. И подруг у нее не было, одна лишь Онора, да и то только до того времени, когда они с моим отцом… Ну, это ты и сама знаешь. А еще я уверена, что моя мама никогда не училась в школе Добра и Зла и никогда не бывала в Бескрайних лесах, потому что она ни за что после этого не возвратилась бы в Гавальдон. Она презирала, она ненавидела этот городишко.

– Как и ее дочь, – хмыкнула Агата.

– Разница между ней и мной в том, что я-то из занюханного Гавальдона все-таки выбралась, – сказала Софи, и в ее голосе прозвучала сталь. – Я добилась для себя роскошной жизни, о которой моя мать могла только мечтать. А еще я добилась такого большого «долго и счастливо», что его хватит на нас обеих.

Агата натянуто улыбнулась, после чего обе подруги погрузились в молчание.

А когда они приблизились к дому, то увидели на небе мираж Гавальдона – яркий, как северное сияние, с пробитым во многих местах защитным барьером. Бреши в барьере были размером с дыню, и сквозь них можно было хорошо рассмотреть и черепицу на крышах домов, и кирпичную кладку покосившейся часовой башни, и детей, сидящих в сквере, уткнувшись носами в сборники сказок. И книжную лавку мистера Довиля тоже. Сейчас она была открыта и в ней толпились покупатели.

– Они читают переписанные на новый лад сказки, – сказала Агата, вспомнив предупреждение Мерлина. – Как только Зло в очередной раз побеждает, то сказка переписывает саму себя, меняется, и читатели все сильнее начинают верить в несокрушимость Зла. Вот почему Гавальдон приближается, готовится открыть свои ворота перед Директором школы и его армией Тьмы.

– Э… – сглотнула Софи. – Сколько, Мерлин сказал, у нас есть еще времени до того, как солнце над Бескрайними лесами окончательно погаснет?

– Теперь уже не больше недели, – ответила Агата, косясь на кольцо на пальце Софи. Вот оно, решение всех проблем. Так близко… и так далеко. – Знаешь, хотела тебя спросить. В тот вечер, когда мы оказались здесь, я видела, как вы о чем-то разговаривали с Ланселотом. Если не секрет, что он тебе сказал?

Ее подруга остановилась, но не сказала ни слова.

– Софи?

– Он приближается, – негромко сказала Софи, глядя на Гавальдон.

– Софи!

Она обернулась:

– Каждый из нас думает, будто ему известно, кто из нас добрый, а кто злой. Ты, я, Тедрос, Рафал… даже Ланселот. Но все не могут быть правы. Кто-то должен и ошибаться.

– Я не понимаю, – покачала головой Агата.

– А что, если попробовать вернуться в самое начало? Когда были только ты и я, – на щеках Софи пылали красные пятна, в голосе слышалось отчаяние. – Это было наше с тобой первое «долго и счастливо», Агги. Не могло ли оно стать и последним?

Агата посмотрела на освещенную звездным светом, полную надежды подругу, стоящую на фоне их родного городка.

– Но оно не стало последним, ты согласна? – спросила Агата, беря Софи за руку и заглядывая ей в глаза.

Софи вырвала руку и ответила с печальной улыбкой:

– Ты все еще считаешь меня той, прежней. Думаешь, что это мне предстоит остаться одной.

– Нет, я так не думаю и не считаю… – начала возражать Агата.

– Брось, Агги. Скажи как есть, – перебила ее Софи. У нее мелко дрожали губы. – Скажи, что вы с Тедросом заслужили свое «долго и счастливо». Заслужили больше, чем я и Тедрос. Больше, чем я и ты.

На лбу у Агаты выступили капельки пота.

– Скажи, что ты хочешь стать королевой Камелота. И что только ты сможешь сделать Тедроса счастливым. Навсегда. – Из глаз Софи хлынули слезы. – Скажи – и я сегодня же вечером уничтожу кольцо. Обещаю.

Агата не верила своим ушам. Она пристально посмотрела в лицо Софи и поняла, что та говорит правду.

Тогда это все, конец.

Их сказка будет закончена.

Все, что должна сделать Агата, – это произнести несколько слов.

Всего несколько слов.

Агата открыла рот и…

… и не смогла вымолвить ни слова, перед ее глазами лишь всплыл фрагмент нарисованной рыбками желания мозаики, на котором она стоит в короне рядом с Тедросом…

– Скажи, Агги, – продолжала настаивать Софи. – Говори же!

Агата представила себя в роли королевы… Классической сказочной королевы, стоящей рядом с сыном короля Артура.

– Скажи! – приказала Софи.

– Я… Я… – начала Агата, задыхаясь и судорожно хватая ртом воздух. – Я…

– Не можешь, верно? – прошептала Софи, притронувшись ладонью к щеке Агаты. – Не можешь, потому что по-настоящему не веришь в это.

Агату душили жгучие слезы, и сквозь них она увидела, как к ним через луг приближается светловолосый широкоплечий парень, который несет в руке свежую розу. Одну. Розовую.

Свежевымытый и гладко выбритый, в распахнутой на груди рубашке и черных брюках, с покачивающимся в ножнах Экскалибуром на поясе, Тедрос спешил навстречу Агате.

Вот только смотрел он не на Агату.

Не сводя глаз с Софи, он остановился перед ней и с улыбкой спросил: