Последнее купе

– Я ведь к чему это все говорю? – он обернул кружку газетой и поставил на табурет перед Леной. – Когда человек суетится, он сам себя… что делает? Правильно: калечит. Поэтому ты не суетись, Леночка. Обрадуешь милицию на неделю позже, подождет милиция. И Жора твой подождет. Скорее всего, он сам тебя искать будет. Ведь ему примерно известно, где тебя столкнули с поезда?

Лена неуверенно пожала плечами.

– Ну вот. Придет Жора твой сюда – а тебя нет. Представь себе такую картину.

– Вам просто не хочется оставаться здесь одному, – сказала Лена, осторожно пристраивая на кровать больную ногу. После ходьбы стопа разнылась с новой силой.

– Умная какая, – поразился Леонид Федорович. – Попей-ка вот лучше чайку.

2.

У Леонида Федоровича имелся крохотный и, видно, не дешевый приемник «Сони-Уолд Бэнд» – по его словам, одна из немногих вещей, к которым он настолько привязался в своей «прошлой жизни», что не решился продать, когда рассчитывался с кредиторами.

Приемник он слушал только за завтраком, перед тем как уйти на промысел – экономил батарейки. В восемь тридцать «Вершина» передавала викторину для любителей классической музыки. Леонид Федорович угадывал как минимум девять лотов из десяти.

Сегодня утром первым номером давали что-то нервно-порхающее, из композиторов XX века.

– Прокофьев, Второй концерт для скрипки с оркестром, – хмыкнул Леонид Федорович в кружку с травяным чаем. – Аллегро модерато. Пять очков.

Лена молча завтракала на своей половине стола. Отдохнувшая за ночь нога перестала болеть, Лена была уверена, что сможет сегодня покинуть сторожку.

– «Арлезианская сюита» Бизе, менуэт, – определил Леонид Федорович второй лот. – Они за идиотов нас принимают… Десять очков.

Третьим был Гайдн. Гайдна Леонид Федорович не очень любил.

– Когда там будут давать нормальные призы, а не аудиокассеты и маечки с изображением Стравинского – честное слово, доберусь до телефона, и тогда эта «Вершина» у меня попляшет, – говорил он, прожевывая вареную картофелину. – Или пусть дают не кассетами, а деньгами. Ты только представь, Леночка: викторина выходит ежедневно, кроме воскресенья. Шесть дней в неделю. Кассета стоит доллар-полтора. В призовом комплекте их пять штук. Пять долларов в день, следовательно – тридцать долларов в неделю. Получается сто двадцать долларов в месяц. Неплохой заработок для бомжа, как ты считаешь?

– Почти как у вашего псих-менеджера, – ответила Лена. – Почему бы вам в самом деле не попробовать?

Давали четвертый лот. Леонид Федорович прислушался.

– Рахманинов, рапсодия на темы Паганини. Пятнадцать очков из пятнадцати возможных. А насчет попробовать, Леночка, – вряд ли. Вряд ли из этого что-то получится. – Он мотнул головой. – Даже могу сказать наверняка: не получится.

– Но почему? – удивилась Лена.

Леонид Федорович встал из-за стола, прикурил папироску из сухих дубовых листьев. С отвращением вытолкнул из себя желтоватый дым.

– Ездить за деньгами далеко, Леночка. Радиостанция-то в Питере.

Через полчаса, заработав сорок пять очков из пятидесяти возможных, Леонид Федорович отправился в дачный поселок собирать пустые бутылки и всякое полезное для хозяйства барахло.

А Лена принесла воду из дождевой бочки, заперла сторожку, приняла что-то вроде душа над ржавым тазиком. Затем почистила одежду, причесалась. Она решила, что лучше будет уйти вот так, по-английски, без прощания. Пришлось перерыть всю сторожку, прежде чем она нашла огрызок карандаша. Записка на клочке газетной бумаги получилась короткой: «Спасибо за все. Мне пора уходить. Лена».

В самую последнюю минуту она обнаружила, что в ведре осталось немного воды, а на столе осталась грязная посуда. И решила, что будет неудобно уйти, оставив все как есть. Вздохнув, Лена опустила грязные кружки и миски в ведро, взяла в руку кусок ветоши и зачерпнула мелкий песок из картонной коробки.

3.

Дежурный слушал ее, не перебивая. Он лишь мрачнел с каждой минутой, перекладывал ноги с одного колена на другое и то и дело порывался ковырнуть в носу. Когда Лена закончила рассказ, милиционер помолчал еще какое-то время, то ли осмысливая услышанное, то ли ожидая новых подробностей. Потом кашлянул и сказал:

– Значит, так… Хорошо. Отлично. Коротко опишите все это на бумаге, а я сейчас вернусь.

Он встал, протянул ей несколько листков бумаги и ручку. Лена спросила:

– Может, вам что-то известно об Пятакове? В сводках, может, что-нибудь?

– Пятаков? Кто такой Пятаков? – удивился дежурный.

– Парень, который ехал со мной в одном купе. Я только что рассказывала…

– Ничего не знаю, – дежурный поспешно отступил к двери. – В общем, вы… В свободной форме. Без грамматических ошибок. Коротко. Внизу число и подпись. А я сейчас вернусь.