Последнее купе

– Теперь на шею, петлей! – командовал Жора. – И ниже пригнись. Ниже, говорю!

В конце концов он залез в салон, ударил Евгения по шее рукояткой пистолета и сам рывком затянул петлю здоровой рукой. Владелец «вольво» теперь сидел, как бы сложенный пополам, упираясь макушкой в спинку переднего сиденья.

– Вы же все равно… далеко не уедете… жа-бы-ы, – хрипел он.

– Дыши ровнее, – посоветовал ему Жора.

Он захлопнул дверцу, нажал на пультике блокировку дверей и швырнул пульт туда же, в кусты.

– Все, уходим, – Жора кивнул Лене, взял канистру. – Надо еще бак залить успеть.

Лена смотрела на него во все глаза, словно у Жоры хобот на лбу вырос. Она покачала головой и отступила к обочине.

– Никуда я не поеду.

– Здрасте-пожалуйста. А куда ты денешься?

Жора поставил канистру на асфальт, подошел к ней и с размаху влепил по щеке. Удар был оглушительным, неожиданным, Лена едва не упала.

– Надо было раньше думать, когда от папы-мамы убегала, – донесся сквозь колокольный звон злой Жорин голос. – Я тебя здесь не оставлю. Пошли.

Он схватил ее за шею и толкнул. Лена полетела вперед, размахивая руками и догоняя собственное наклоненное под острым углом тело, в конце концов ткнулась ладонями в капот машины. Это был тот самый разбитый «форд-таурус».

– Помоги мне, поддержи канистру.

Жора уже был рядом, он открыл крышку топливного бака и тыкал туда горлышком канистры, придерживая ее здоровой рукой и коленом.

– Ну!

Лена подхватила канистру, наклонила ее. В нос ударил густой запах бензина, в канистре часто-часто заглюкало… Мимо на малой скорости прополз фургон, водитель пялился на разбитое окно «вольво».

– Стукнулись, что ли? – крикнул он.

– Все нормально, мы уже договорились, проезжай! – ответил Жора.

Фургон уехал. Канистра скоро опустела, и Жора отфутболил ее к обочине.

– Теперь точно все, – он открыл дверцу машины, опустился на сиденье, посмотрел на часы. – Осталось сорок пять минут, выдуриваться некогда.

Жора завел «таурус». Плюшевый чертик, висящий под зеркалом, мелко задрожал. Лена посмотрела вперед, на поверженный белый крейсер, будто окрашенный густым утренним туманом (черт возьми, может, остаться?), там хрипит на заднем сиденье Евгений, симпатичный молодой человек, явно не уголовник…

– Он сдаст тебя на первом посту ГАИ, Лозовская, – сказал Жора. – Садись. Уже сорок четыре минуты.

– До чего? – спросила Лена.

– Там узнаешь.

3.

– Куда мы едем?

Молчание.

– Зачем ты меня ударил?

– Чтобы не выдуривалась, – медленно произнес Жора, глядя на дорогу. У него появилось новое любимое словечко – «выдуриваться».

– Жора, ты сейчас ведешь себя, как последний мерзавец. Как эти. Как Кафан и Шуба. Я тебя не понимаю! Нас могут остановить в любую минуту, ты хоть представляешь, во что мы вляпались?

– Вполне.

– Ты даже не рассказываешь ничего: где ты был, что случилось с твоей рукой, почему ты сейчас такой. бешеный? И не спрашиваешь ни о чем. Я ведь чуть не погибла тогда, я ведь из-за тебя.

Лена отвернулась в окно. Жора угрюмо молчал, наконец выдавил:

– Потом поговорим. Позже.

Он держал правую руку на рулевом колесе, левая лежала на коленях. Машину он вел на «троечку» с минусом, то и дело наезжая на колдобины. Чертик под зеркалом выделывал сальто-мортале, а Жора морщился, подтягивая забинтованную руку к животу.

Они в полном молчании проехали километров пять, затем свернули с главной дороги на грунтовку. За полоской прозрачных берез и лип мелькало свежевспаханное поле. Жора остановил машину, вышел, огляделся. Достал из багажника штыковую лопату с короткой ручкой.

– Надо вырыть там небольшую яму, – он открыл дверцу со стороны Лены, посмотрел исподлобья. – У меня не получится. Из-за руки.

– Яму? Зачем? Какая еще яма? – не поняла Лена.

– Просто: яма. Неглубокая.

– Зачем?

Жора вздохнул, скривил губы и, подхватив лопату, направился к полю.

– Чтобы тебя закопать там, дура, мыльница, мамина дочка! – донес ветер его голос.

– Сволочь, – прошептала Лена. – Какая же ты сволочь.

Когда его фигура скрылась за деревьями, она решительно пересела на водительское сиденье, нащупала ногами педали. Нет, это не то. что же тут самое главное? Ага, ключ. Она поискала глазами ключ зажигания. Прорезь замка пуста. В бардачке – тоже пусто.

– Мерзавец.

Лена в сердцах ударила кулаком по панели. Ничего, раз так – она уйдет пешком. Лена вышла из машины, с силой захлопнула дверцу. Жора сидел на корточках на краю поля и ковырялся в земле, держа лопатку в одной руке. Услышав стук дверцы, он поднял голову, посмотрел. И снова принялся за работу. Молча.

Лена вдруг вспомнила, как он дрался с таксистом на Романовском вокзале. Как отпаивал ее горячим чаем с коньяком, когда она заболела в поезде.

– Да он просто сволочь, – Лена тряхнула головой, решительно повернулась и пошла к трассе. Да плевать на него с силосной башни!

Но ноги ее почему-то сразу стали ватными, голова закружилась, даже дыхание перехватило. Лена остановилась. На ум пришел эпизод из какой-то сказки, где девочка хочет уйти от волшебного черного камня – и не может. «Черт побери, а ведь я давно уже не девочка», – подумала она.