Последнее лето

– Это было ожидаемо, – великодушно признал Терри. – Мы полагались на вас в удовлетворении наших материальных потребностей и финансовой поддержке, а вы, в свою очередь, полагались на сложившийся социокультурный порядок, в котором, как нам известно, не так давно произошел серьезнейший сбой.

– Сбой, – повторила чья-то мать.

– Серьезнейший сбой, – подтвердила Вэл.

– Как бы то ни было, ваши способности контролировать ситуацию явно снизились, – сказал Терри. – Поэтому отныне и до тех пор, пока ваш коллектив не вернется к уровню базовой компетентности, мы предпочитаем взять ответственность на себя. Мы подготовили план независимого функционирования хозяйства, который, разумеется, будет по ходу дела дорабатываться. В условиях нестабильности доступность необходимых материалов колеблется, и мы это сознаем. Огромным подспорьем станут ваши финансы, но от вас потребуется также определенная гибкость.

– Гибкость, – повторила Вэл.

Она стояла позади Терри, чуть сбоку, скрестив руки, и выглядела довольной.

– Мы составили график работ. Пока у нас нет полной информации – в черновом варианте. Вы будете по-прежнему вносить свой вклад, каждый – в зависимости от его способностей. Труд каждого будет высоко оценен. Неважной работы нет. В этом можете быть уверены.

– Дворцовый переворот, – пробормотал чей-то отец.

– Терри что, с бумажки читает? – спросил кто-то из глубины комнаты.

– Мы раздадим вам анкету. Мы хотели бы, чтобы вы оценили свои умения и навыки по степени владения ими. Это поможет нам добиться максимально разумного распределения обязанностей.

– Вы же просто дети, – сказала чья-то мать.

– Но не умственно отсталые, – сказал Джуси.

– И редко когда пьяные, – добавил Рейф.

– Редко когда, – сказала Вэл.

– Наши грешки никого не касаются, – огрызнулся кто-то из отцов.

– В их словах есть здравое зерно, – сказала чья-то мать.

– Вы можете ознакомиться с планом работ, – сказал Терри. – Ваши замечания будут встречены с особым интересом.

– Какое великодушие! – воскликнул чей-то отец.

– Хотя не обязательно будут приняты к исполнению, разумеется, – добавил Терри.

– Какие умения перечислять? Я окончила курсы составления японских букетов, – сказала одна из матерей.

– Икебаны, – кивнул Терри, не поддаваясь на явную провокацию. – Знаю. Вряд ли это входит в число приоритетов.

Родители изучили план. И в итоге с ним согласились.

Некоторые отцы спешили похвастать своими обширными знаниями в сфере инжиниринга или ликвидности валют. Но, признали мы, далеко не все их предложения были лишены смысла. Как Терри и обещал, мы приняли их мнения к сведению и внесли в план соответствующие коррективы.

После чего приступили к его осуществлению.

* * *

Процесс налаживания производства занял немало времени. Родители приносили несомненную пользу, хотя порой им требовалась встряска. Мы применяли метод кнута и пряника.

Обычно они выдыхались, когда наступало привычное для них время выпивки и болтовни, и нам приходилось сдерживать их порыв, пока не будет выполнена работа (кнут). Мы никого не наказывали, но демонстрировали твердость. Джуси позволил себе отпустить пару шуточек, но мы его приструнили. Он окончательно бросил дурную привычку плеваться и, хотя из-за ассоциаций с поп-культурой по-прежнему не желал именоваться Джастином, начал отзываться на Джаста.

В других случаях мы вознаграждали их дополнительным отдыхом или громкой похвалой (пряник). Судя по результатам, они примерно одинаково откликались на оба стимула.

К делу подключились даже мерзавки-сестрички. В обмен на какую-нибудь закаменевшую конфету, которой остальные брезговали, они выполняли черную работу: стирали подгузники или сортировали белье.

– А мы не превратились в рабовладельцев? – спросила однажды Джен.

Ее тревожили вопросы морали.

– Нет, – сказал Дэвид, – ведь мы и сами трудимся без отдыха.

– И все это ради общего блага, – добавил Рейф.

* * *

К концу зимы все овощи на нашем столе были из гидропонной теплицы и сада в подвале (где раньше располагался корт для сквоша).

Грузовики с холодильными камерами исчезли, и доставка продуктов онлайн больше не действовала (во всяком случае, для среднеобеспеченного жителя наших широт), и приходилось питаться тем, что вырастили сами.

Конечно, о фруктах оставалось только мечтать. Мы посадили яблони, но понимали: пройдут годы, прежде чем они начнут плодоносить. Это был символ – надежды на будущее. Мы скучали без цитрусовых: без апельсинового сока и лимонада. А родители – без дольки лайма в напитках.

Зато мы вдоволь запаслись крупами и консервами; наша кладовая превосходила размерами ту, что была в силосной башне.

У нас вошло в привычку, покончив с дневными трудами, готовить на всех ужин, привлекая матерей с наиболее выдающимися кулинарными способностями. Мы садились в просторной гостиной псевдоитальянского особняка со стеклянной стеной, выходящей к патио и бассейну. Ставили тарелки на колени и обсуждали, чего еще нам не хватает. Мы разрешили матери-крестьянке читать перед едой молитву. Общего характера, без привязки к конкретной конфессии.