Последнее лето ярла Ульфа

Я извлек из чехла нож, который следовало именовать столовым, поскольку именно для еды он и предназначался, и приступил. Отрезал кусочек светло-коричневой шкурки с жирком, уложил на лепешку, посолил, отведал… Да, отменный повар у старины Сутулого. Или повариха? Но даже и не будь этакого деликатеса, я бы все равно от угощения не отказался. Разделив с хозяином трапезу, я автоматически становился гостем. А против гостей злоумышлять не принято.

Не то чтобы я по-настоящему опасался… Но долгое отсутствие конунга немного напрягло. Я же не знал, что он за поросенком ходил.

Скульд поросенка не ел, хотя на двоих бы точно хватило. Прихлебывал пиво, глядел благожелательно. А потом вдруг спросил в лоб:

— Станешь моим человеком, Ульф Хвити?

С ответом я торопиться не стал. А куда спешить, пиво свежее, поросенок молочный. Оторвал кусочек, солькой присыпал (жаль, перчика нет), положил на лепешечку, лучок сверху, завернул, откусил… Так и тает во рту. Да и негоже на такие предложения отвечать сразу.

Так что я не спеша прожевал, запил и только тогда ответил.

Отрицательно.

— Я так и думал, — кивнул Скульд. — Но спросить стоило?

Я кивнул. Положительно. Да, стоило.

Сутулый протянул длиннющую руку через стол и похлопал меня по предплечью:

— Нравишься ты мне, Вогенсон…

А вот мне, наоборот, очередная фамильярность нового хозяина Смоленска не понравилась. Даже напрягла.

—…Нравишься. И потому мне жаль, ярл, что это твое последнее пиво. И последняя еда. Наслаждайся. Ешь.

Однако. Что-то у меня аппетит пропал.

Дверь за моей спиной открылась. Вошли двое.

Оборачиваться я не стал. И так ясно, кто они.

— А что с моими людьми? — спокойно поинтересовался я.

— Кто пойдет ко мне в хирд, будет жить. Кроме твоего брата. Он славный воин, но, оставь я его, станет мстить. А мстящий берсерк мне не нужен. Твой сын тоже умрет, прости. Он слишком хорошо управляется с луком, чтобы оставить его живым.

— Он верен слову, — возразил я тем же спокойным голосом, сам же лихорадочно прикидывая, что можно сделать. — Мой сын верен слову. Если он поклянется…

— Месть выше клятв, — покачал головой Сутулый. — Боги простят.

— А моя жена?

— Женщина, — с легким пренебрежением произнес Скульд. — Возьму ее в жены, если согласится. Нет — отдам кому-нибудь. Сильная женщина станет хорошей матерью. Матерью воинов. И родство с князем Трувором лишним не будет.

В раскладе сил земли Гардарика Скульд уже более-менее сориентировался. А вот в обычаях — нет.

— Ты допил, ярл?

Двое стояли за моей спиной. Я слышал, как они дышат.

Снаружи наверняка еще люди. Я услышал, как что-то негромко стукнуло в дверь с той стороны.

— Можешь взяться за меч, — сообщил Скульд.

Я видел: он упивается своей «добротой». Словно сюжет будущей драпы диктует.

Ладонь стоявшего за спиной легла на плечо. Придавила легонько: не вставай.

Да я, собственно, и не собирался.

— Можно еще пива? — Я облизнул пересохшие губы.

— Можно, — милостиво разрешил Кольскульд.

— А если я скажу, что буду тебе служить? — на всякий случай спросил я.

— То я скажу: нет. Теперь уже нет. Поверь, мне самому жаль губить такого, как ты, ярл, — произнес он, похоже, искренне. — Но ты человек Ивара. А значит, рано или поздно кто-то из Рагнарсонов узнает, что я теперь конунг. Ты видел, как расстроился Сигурд из-за одного-единственного драккара. А у меня…

Можно не продолжать. Скульд украл у Змееглазого целое войско.

Тогда у меня есть еще один вопрос:

— А как же те из твоих, кто решил вернуться?

— Они не расскажут, — безмятежно сообщил Сутулый.

Не понял. Но сейчас важно другое.

— Мое пиво?

— Да, я же сказал: можно.

Сутулый был даже настолько любезен, что пододвинул мне свой кубок. Из византийского стекла, не абы какой.

Рука моя дрожала, когда я его взял. И до рта я его так и не донес…

Потому что выплеснул пиво в лицо второго, того, чья рука не лежала на моем плече.

Выплеснул и одновременно соскользнул со скамьи под стол. И ножом, которым только что резал поросенка, подрезал свинье Сутулому то самое сухожилие, о целостности которого не позаботилась мама античного героя Ахилла.

Вот так, конунг. Ты забыл, что сценарий хвалебной драпы можно и вдвоем писать.

Клинок, которым предполагалось снести мне голову, так мощно рубанул по столу, что застрял. Сутулый заревел. Второй его хирдман, наклонясь, попытался достать меня мечом, но меч — не самый подходящий инструмент для подобной операции. Копье было бы сподручней, но копья у него под рукой не было.

У небольшого роста есть свои плюсы. Я вот без проблем выкатился из-под стола, а будь на моем месте Свартхёвди, мог бы и застрять. Хотя о чем я? Братец бы стол просто опрокинул.

Ну, теперь поиграем.

Волк не пришел, но я все равно был почти счастлив.

Только что я был почти мертв, а сейчас против меня всего-то три противника. Причем самый опасный из них отныне будет всю свою жизнь, надеюсь, недолгую, прыгать на одной ножке. И ситуация мне пока что благоприятствовала. На меня набегал сейчас только один из врагов. Второй, рыча, пытался вытащить застрявший клинок. А их конунг свое уже отбегал.

Зато он вполне мог метнуть в меня нож.

Что и сделал.