Последнее лето в национальном парке (СИ)

До папы, очевидно, я так и не добрался, потому что в начале следующей серии я лежал в сетях на той же мокрой траве, а какая-то женщина в толстой вязаной кофте из некрашеной шерсти и широкой коричневой юбке сидела у моих ног и рассматривала меня с нескрываемым любопытством, а рядом с ней лежала забытая дворником метла. Я тоже стал разглядывать женщину, потому что убежать было невозможно, а она внушала мне некоторое доверие цветом и длиной своих волос — они не были зелеными и торчали на голове коротким густым ежиком.

— Ks t? — спросила меня женщина на незнакомом языке, но я понял.

— Я не знаю, — с трудом извлеклось из моей памяти, потому что действительно было совершенно непонятно, кто я, откуда я и куда должен идти, — I do not know.

Ей это понравилось, и она продолжила свой внимательный и весьма бесцеремонный осмотр, пока я не почувствовал сильного внутреннего беспокойства.

— Должно быть, ты Альгис, посланник богов, — сказала она тогда, — первая категория, из ненадежного класса «б». Мне повезло — к нам уже давно никто не ездит.

— Может, снимешь с меня сеть? — попросил я, в надежде выпутаться из ситуации и слинять при первом же удобном случае, но она погладила меня по лицу сквозь ячейки сети.

— Не пугайся ты так, — сказала она как-то механически, — ведь я люблю тебя, и собираюсь любить вечно, если тебе это пригодится, конечно.

— Мне пригодится, — заверил я, и она стала распутывать сеть. Когда я, наконец, поднялся на ноги, а она сидела у моих ног, как самая обыкновенная женщина, обхватив руками свои колени, скрытые широкой коричневой юбкой, то перевес был уже явно на моей стороне. Она смотрела на меня снизу вверх и ждала, пока я понял, чего она ждет, и мне вдруг захотелось поверить ей.

— Я пойду, пожалуй, — сказал я крайне нерешительно, отжав воду из куртки, но в этот момент снова раздалось знакомое приятное пение. Кровожадные твари уже окружили нас, и, оскалив бледные рты, перебирали от нетерпения ногами. На этот раз их белые пушистые прелести были спрятаны под маскировочными костюмами фирмы «Скалмантас», и английские снайперские винтовочки приветливо покачивались за плечами в такт нехитрой мелодии.

— Посиди со мной, утром они уйдут, — предложила мне моя спасительница, охарактеризовав хороводниц любимым анекдотом первых думских депутатов, — варятся в озере полминуты, а уже такие крутые. Раньше их здесь не было — моторок боялись.

— Чего им не хватает? — спросил я, потому что по ходу дела усомнился в сексуальном характере их домогательств.

— Зелененьких, чтобы в музее отовариться, — ответила она со вздохом, — сейчас распродажа по сниженным ценам. Как Озеринас в столицу переехал — совсем неуправляемыми стали. И вообще все надоело…

Расцарапанная когтями спина слегка саднила, и подождать лучших времен представлялось вполне логичным, и мы сидели рядом, и смотрели друг на друга, пока певицы не скрылись от наших глаз в сгустившемся черном тумане, и у меня не начался сильный озноб. Тогда она сняла с меня мокрую рубашку и, прижавшись ко мне, натянула на наши плечи свою большую вязаную кофту. Голова вдруг отяжелела, и мне мучительно захотелось отползти от разбитой машины подальше, но ватное тело не хотело слушаться, и я стонал в надежде найти кого-нибудь в этом тумане, и помощь, в конце концов, приходила, и я целовал в благодарность чьи-то горячие и сухие руки, но потом мне казалось, что нужно отползти еще немного, и все повторялось снова и снова.

Очнувшись, я обнаружил, что женщина исчезла. Интердевочки тоже не проглядывались. Я нащупал большую шишку на затылке и сформулировал первый вопрос следующим образом:

— А были ли девочки вообще?

Ответ напрашивался сам собой, и я побрел вдоль шоссе в надежде найти помощь. Через некоторое время из тумана выплыл корявый деревянный столб с двумя резными конскими головами. Я прочитал непонятную надпись, выжженную по дереву — «Videvuta & Brutena». Тут голова моя слегка закружилась, и туман наполнился крупными прозрачными инфузориями с нервно подрагивающими ресничками. Я сел на землю.

Конские головы неприятно оскалились и плюнули друг другу в деревянные морды. Волны жгучей ненависти покатились от столба, обжигая кожу моих рук, а инфузории прибавили скорость, и, когда одна из них плюхнулась об столб, то надпись уже выглядела как-то по-гречески, и вместо двух коней над ней красовались два коротких бревна, незамедлительно пустившихся в драку.

Я попытался вернуться к шоссе, но оно бесследно сгинуло в густом тумане, и спустя полчаса стало понятно, что я попросту заблудился в лесу. Сосны имели какой-то пожухлый рыжеватый вид, и комарье висело в тумане тучами. Огромные, в рост человека, грибызонтики перемежались с гигантскими красными сыроежками, сильно смахивающими на мухоморы. Я наткнулся на маленькое округлое озерцо со сгнившими мостками, сплошь заросшее ржавыми листьями со странными бутонами в виде абсолютно правильных оранжевых шаров. На той стороне озера кто-то суетился, и я поспешил туда.