Последнее обещание

На секунду Бэрил лишилась дара речи.

– Твоего… отца?

– Ну да. Тебе должно быть что-нибудь известно. Мама сказала, что встречалась с ним, когда была в моем возрасте. Помнишь его?

– Она так тебе сказала? – переспросила бабушка и потянулась за своими сигаретами. Потолок над ее головой местами пожелтел от никотина. – Вообще-то я его не помню.

Голос ее звучал отрывисто и сухо.

– Ну пожалуйста, ба. Постарайся вспомнить. Мама говорила, что была безумно влюблена в него. Но не успела рассказать о беременности. Он переехал в Монголию вместе с родителями. Я как-то нашла ее на карте в кабинете географии. Это ужасно далеко.

Внезапно подавившись табачными дымом, Бэрил принялась стучать себе в грудь. На глазах выступили слезы.

– Монголия? Я вообще считала, что это выдуманное место. Вроде этого… – она покрутила пальцем в воздухе в поисках ответа. – Как же его… Тимбукту! Да, точно.

– Вообще-то Тимбукту тоже реальное место, ба. Это в Мали, в Африке.

– Уверена? Никогда о нем не слышала, – сказала она задумчиво. – А что насчет Зазеркалья?

– В смысле?

– Это тоже реальное место? – бабушка прищурилась и недоверчиво покачала головой.

– Нет, – ответила Тара как можно спокойнее, – этого места не существует. Но мы уже так отдалились от темы, что скоро и нам понадобится карта.

Девушка опустилась на кожаный пуфик у ног Бэрил.

– Так что там насчет моего отца? Ты помнишь его?

Пожилая дама сделала очередную затяжку, отчего кончик сигареты сверкнул ярче. Загасив ее в пепельнице, бабушка тут же потянулась за следующей.

– Вайолет всегда нравилась парням, – сказала она наконец, несколько раз щелкнув зажигалкой. – Не помню, чтобы она так уж выделяла кого-то конкретного. Прости, милая. К тому же, если он даже и уехал в эту Монголию… ничего не поделать. Не можешь же ты взять свой чемодан и отправиться за ним на другой конец света?

– Вряд ли.

– Слушай, вы ведь как-то справлялись без него все это время. А теперь я рядом, чтобы позаботиться о тебе. Может, пора уже забыть о нем?

– Уверена, что ничего о нем не помнишь?

Бэрил сделала глубокий шумный вдох через нос и уставилась в потолок.

– Ладно, расскажу тебе все, что знаю, – сказала она через несколько минут.

38

– Я виню себя и только себя, – начала Бэрил.

Для Тары такое начало стало полной неожиданностью.

– Винишь себя в том, что Вайолет забеременела?

Сигарету давно уже следовало стряхнуть.

– Виню себя и Гитлера.

Пепел упал ей на колени, но бабушка этого даже не заметила.

– А Гитлер-то как причастен к моему появлению на свет?

Пожилая дама нахмурилась. Ей ответ казался очевидным.

– Если бы он не пришел в Польшу, не началась бы война и американцы не прислали бы к нам этих солдат. Неудивительно, что мы по ним с ума сходили. Они казались такими необычными. Жевали эту свою резинку и все такое. Ели пиццу. И как мы могли устоять перед ними, а? К лету сорок второго их были тысячи. Девственности я лишилась в пятнадцать, – она пожала плечами. – Вот видишь, это все Гитлер виноват.

Тара кивнула. Эту сторону исторических событий в школе не освещали. К тому же трудно представить, какое отношение все это имело к Вайолет.

– В общем, я забеременела в сорок седьмом. Не от американского солдата, к сожалению. Они к тому моменту уже вернулись домой. Это был парень, который привозил нам уголь. У него были такие сильные руки. Накачал мышцы, таская тяжелые мешки. Он был симпатичный, вечно с ног до головы в угольной пыли, будто загорел на солнце. Я ему тоже нравилась, – бабушка взглянула на Тару. – Ты, конечно, не поверишь, но я в те дни была красоткой.

Но поверить в это было совсем не сложно, ведь Бэрил сильно отличалась от всех остальных бабушек. Она была высокой и прямой, с обесцвеченными завитыми локонами, носила крупные серьги. И лак для ногтей. Впрочем, она и не была такой уж старой. По подсчетам Тары, ей было чуть больше пятидесяти.

– В любом случае, серьезных намерений у него относительно меня не было, – продолжила дама, прищурившись. – Все они такие, милая. С удовольствием развлекаются с тобой, но, как только дело принимает другой оборот, растворяются в воздухе. Или в угольной пыли, как в моем случае, – она хохотнула. – В те времена это считалось большим позором. Мне тогда едва исполнилось двадцать. Родители, само собой, не пришли в восторг. Но и на улицу меня, надо признать, не выкинули.

– Но он ведь вернулся к тебе потом, правда? Угольщик.

– Нет, – рассмеялась Бэрил, – не вернулся, милая.

– Боже, я… ммм… мне так жаль.

Девушка поерзала на пуфике, ожидая новой порции информации.

– В канун нового года, вернувшись домой в Манчестер, в одном пабе я встретила Джорджа.

– Моего дедушку? – спросила Тара, услышав знакомое имя.

– Именно. Я сразу призналась, что на четвертом месяце, но его это не смутило. Он был так влюблен, что, носи я тройню, не отступился бы. Он переехал сюда ради морского воздуха и сразу устроился на кондитерскую фабрику. Мы поженились до рождения Вайолет, и в ее свидетельстве о рождении Джордж был записан в качестве отца. Я не хотела, чтобы к ней навечно приклеился ярлык незаконноврожденной.

– Незаконнорожденной, ба.